В объятиях смерти

- Вы должны принять во внимание, сколько раз он представлял себе этот момент. И в этом смысле его поступок не был импульсивным. Возможно, импульсивным был выбор времени, но то, как он будет это делать, он запланировал заранее до мельчайших подробностей. Он совершенно не мог допустить, чтобы она встревожилась и не позволила ему войти в дом. Она бы позвонила в полицию и дала бы его описание. Тогда, даже если бы его не арестовали, с него была бы сорвана маска, и он больше никогда не смог бы приблизиться к Берил. Он разработал план, который гарантировал от неудачи, что-то, что не должно было возбудить ее подозрений. Когда он в тот вечер появился у ее двери, он внушал доверие. И она впустила его.

В моем воображении рисовался человек в прихожей Берил, но я не могла разглядеть его лица или цвет его волос, только неясный силуэт и отблеск длинного стального лезвия, которым он убьет ее.

- И вот тут все начало происходить не так, - продолжал Хант. - Ее паника, ее ужас неприятны ему. Он плохо продумал эту часть ритуала. Когда она убегала, пыталась увернуться от него, когда он увидел страх в ее глазах, он окончательно осознал, что она отвергает его. Он понял, какое ужасное дело совершает, и его презрение к себе сработало как презрение к ней. Бешенство. Он уже не был властелином, в ее глазах он увидел себя-убийцу, человека низшего сорта, разрушителя. Безумный дикарь, плачущий, и режущий, и причиняющий боль. Ее крики, ее кровь были ужасны. И чем больше он разрушал и обезображивал этот храм, которому так долго поклонялся, тем труднее ему было переносить это зрелище.

Он посмотрел на меня пустым взглядом, его лицо ничего не выражало.

- Вы можете это понять, доктор Скарпетта? - спросил он.

- Я просто слушаю, - сказала я.

- Он во всех нас.

- Он испытывает угрызения совести, Эл?

- Он выше этого. Вряд ли ему хорошо от того, что он сделал, я даже сомневаюсь, понимает ли он вообще, что сделал. Он остался в смятении. В своих мыслях он не позволит ей умереть. Он восхищается ею, снова переживает встречи и представляет, что их взаимоотношения были самыми глубокими и серьезными, потому что она думала о нем перед тем, как испустить свой последней вздох, а это и есть предельная близость между людьми. В своих фантазиях он представляет, что она думает о нем и после своей смерти. Но здравая часть его рассудка не удовлетворена и разочарована. Никто не может полностью принадлежать другому, и он начинает понимать это.

- Что ты имеешь в виду? - спросила я.

- Его поступок в любом случае не мог привести к желаемому результату, - ответил Хант. - И вот он не уверен в близости с Берил так же, как никогда не был уверен в близости со своей матерью. Опять сомнение. А теперь есть еще и другие люди, у которых более законные основания, чем у него, иметь какие-то взаимоотношения с Берил.

- Кто, например?

- Полиция. - Он поднял глаза на меня. - И вы.

- Потому что мы расследуем ее убийство? - спросила я, и мурашки пробежали у меня по спине.

- Да.

- Потому что она стала предметом нашей заботы, и наши взаимоотношения носят более открытый характер?

- Да.

- К чему это приведет?

- Кери Харпер мертв.

- Это он убил Харпера?

- Да.

- Почему? - Я нервно зажгла сигарету.

- То, что он сделал с Берил, было актом любви, - ответил Хант. - То, что он сделал с Харпером, было актом ненависти. Сейчас он полон ненавистью. Каждый, кто связан с Берил, - в опасности. И это то, что я хотел сказать лейтенанту Марино, полиции. Но я заранее знал, что это ни к чему хорошему не приведет. Он... Они бы просто подумали, что я не в своем уме.

- Кто он такой? - спросила я. - Кто убил Берил?

Эл Хант, сдвинувшись на край дивана, тер лицо руками, и когда он поднял взгляд, его щеки были покрыты красными пятнами.

- Джим Джим, - прошептал он.

- Джим Джим? - переспросила я в недоумении.

- Не знаю. - Его голос надломился. - Это имя все время звучит у меня в голове, звучит и звучит...

Я сидела очень тихо.

- Очень давно, когда я был в больнице "Вальгалла"...

- В отделении судебно-медицинской экспертизы? - прервала я его. - Этот Джим Джим был пациентом больницы в то время, когда ты был там?

- Я не уверен. - Его глаза отразили надвигавшуюся бурю чувств. - Я слышу его имя и вижу это место. Мои мысли уплывают в те мрачные воспоминания. Как будто меня засасывает в трубу. Это было так давно. Очень многое стерлось. Джим Джим. Джим Джим. Как пыхтение поезда. Непрекращающийся звук. У меня болит голова от этого звука.

- Когда это было? - настойчиво спрашивала я.

- Десять лет назад! - крикнул он.

Хант не мог тогда работать над своей диссертацией, - поняла я. Ему тогда не было еще двадцати лет.

- Эл, - сказала я, - ты не занимался исследованиями в судебном отделении. Ты был там пациентом, да?