В окопах Донбасса. Крестный путь Новороссии

С момента взятия Логвиново для нашего экипажа время перестало делиться на сутки. В первый день утром нам была дана задача выехать и забрать раненых. Еле смогли найти человека, знающего туда дорогу. Он только что выехал оттуда на какой‑то машине и наотрез отказывался возвращаться обратно в этот ад. Но уговорили. Приехали. Там было несколько раненых. Мы их привезли в Углегорск на наш медпункт и поехали обратно к штабу. В тот раз с нами был другой мехвод — Маркер. Нашему Красному иногда нужен был отдых. Да и обкатка нужна была всем мехводам. И еще с нами поехал фельдшер из зенитного дивизиона Дима. О нем я писала уже ранее. Исключительно толковый воин. В штабе нам поручили отвезти в Логвиново журналистов московских телеканалов. Юра не очень хотел брать на себя такую ответственность, разрешил сесть только одному. Мы погрузились в МТЛБ и поехали. Каково же было наше удивление, когда в Логвиново из десантного отсека их вылезло пятеро, огромные мужики со своей аппаратурой.

Они начали снимать поселок, горящие дома и бойцов, и в этот момент со стороны дороги послышалась автоматная стрельба, звук тормозящей машины и шум боя. Мы с Димой стали прятать журналистов за уцелевшие дома, чтобы, не дай бог, в кого не попали. Через пару минут бой стих, и мы все побежали к дороге. Возле автобусной остановки стоял разбитый автомобиль, ехавший со стороны Дебальцево. Рядом с ним на земле сидели двое раненых украинских солдат, ранения не слишком серьёзные. Их обыскали. Потом оказалось, что это были не просто рядовые военнослужащие, а высокопоставленные офицеры разведки. Но в тот момент нам было все равно. Я им оказала помощь, перевязала. Пока перевязывала, спросила, кто они и откуда. И зачем сюда пришли. Оказались оба из Западной Украины. Сказали, что идти воевать их заставили под угрозой безопасности семьи. Они всегда и все говорят одно и то же — нас заставили. И каждый из них говорит, что служил или поваром, или водителем, но только сам лично не стрелял и никого не убивал. Был случай, когда взяли в плен минометчика, обстреливающего город. Вместе с минометом. И на слова: «Что же ты, гад, делаешь?!» он ответил: «А я ничего не делал, я только мину бросал, оно само стреляло. Я при чем?!» Таких хотелось просто убить на месте, особенно после того, как насмотришься на результаты их «работы» по городу. Пленных отвезли на машине в штаб, а мы с журналистами погрузились в МТЛБ и уехали обратно. Через пару дней этот ролик обошел все новостные каналы России.

В тот день мы еще заехали на наш импровизированный медпункт, поговорили с ребятами, дежурившими там в этот день, и уехали ночевать в Горловку. Там иногда тоже нужно было появляться. Хотя бы для того, чтобы Юрий смог подписывать всю ту феерическую кучу документов, которые ежедневно требовал штаб бригады. Наш добровольный помощник Кумарыч взял на себя большую часть Юриных обязанностей, поскольку ротный Мерко Г.В. все ещё «болел» — упорно весь период времени, пока шли боевые действия, и на службу не являлся. Юрий неоднократно писал рапорты на имя генерала Соколова, просил, объяснял ситуацию. Просил уволить ротного и тех сотрудников, которые не желали служить. А на их место взять в штат людей, которые служат, ездят на боевые и на дежурства. Но видимо у генерала было свое мнение по этому поводу. Приехав в госпиталь, мы узнали о том, что нами заинтересовались сотрудники местного Горловского МГБ. Дело в том, что у нас служили две женщины, мужья которых являлись сотрудниками Горловского МГБ. Это старшая медсестра Элла Николаевна и секретарь Марина. Вели они себя по этому поводу очень вызывающе и ни с кем не считались. Эдакие клеопатры местного разлива. Их мужья вместе с Мерко Г.В. приходили в госпиталь и, запугивая персонал, заставляли писать жалобы и кляузы. Естественно, это делалось в то время, когда нас с Юрой в госпитале не было. А с началом активной фазы боевых действий мы с ним с передовой практически не вылезали. Приезжали поздно ночью, душ и спать. Утром пятиминутка и обратно на Углегорск. Меня поражает человеческая подлость и гнусность. Сковороднев Станислав, муж старшей медсестры, осенью перенес инсульт. На тот момент (как, впрочем, и всю войну) лекарства, которые были в нашем складе, были только из гуманитарки, присланной Анастасией лично Юрию для бойцов бригады. Но мы дали все препараты, которые были нужны в тот момент, в том числе дефицитные и дорогостоящие. Ни слова не было сказано, что, мол, ваш муж не служит в бригаде и ему не положено. (На чём, кстати, генерал не просто настаивал — даже сформулировал приказ: «Никаких медикаментов тем, кто не служит в бригаде — в том числе родственникам военнослужащих!») Нет предела людской неблагодарности, к сожалению.