В окопах Сталинграда. Последние залпы

С чугунным гулом ползущие по целине танки, очевидно, хорошо видели орудия Овчинникова. Высокие столбы земли выросли вокруг позиций. Новиков приник к стереотрубе. Орудия исчезли в закипевшей мгле, только языки пламени лихорадочно и горизонтально вылетели оттуда, — Овчинников вел огонь.

Две низкие глянцевито-желтые легковые машины, что двигались в центре колонны под прикрытием четырех бронетранспортеров, вдруг, розово сверкнув стеклами, плоскими жуками расползлись по шоссе, повернули на. всей скорости назад, запрыгали на рытвинах, мчась по полю в сторону соснового урочища, к ущелью, откуда, все вытекала колонна.

В середине колонны из крытых брезентом машин: стали поспешно спрыгивать фигурки немцев, бросились., в разные стороны, скачками побежали за танками — вся котловина засветилась автоматными трассами.

И Новиков, со злой досадой увидев, как умело ушли; из-под огня офицерские легковые машины, видя, как тяжелые танки, непрерывно выплевывая огонь, упорна двигались к позиции Овчинникова, подумал; «Вот оно… пора!..» — и быстро посмотрел в сторону орудий Алешина, на сутуло замершие фигуры солдат.

— Внимание-е! — подал он команду особенным, страстным, возбужденным голосом. — По головным танкам — бронебойным, прицел постоянный. — Он сделал короткую паузу и выдохнул: — Ог-гонь!

Резкий грохот, сотрясший воздух на высоте, горячо и больно толкнул в уши. Новиков не слышал голоса Алешина на огневой — все звуки покрыл этот грохот.

Стремительные огни бронебойных снарядов мчались от высоты туда, в плотный жирный дым, затянувший орудия Овчинникова, голову колонны и танки в котловине. Дым сносило к тускло-багровому озеру, он недвижно встал, скопился в кустах, как в чаше. В просветах возникали черные, низкие туловища танков: они как. бы ускользали от бронебойных трасс. И Новиков с отчаянной решимостью, незавершенной злостью, которая горела в нем сейчас к тем людям, что защищенно сидели в недрах танков, готовые убить его, и которых обязательно должен был убить он, крикнул:

— Наводить точнее! Точнее! Куда, к дьяволу, стреляете? — и, выпрыгнув из окопа НП, побежал к огневой позиции.

Он увидел снующего возле орудия Алешина; напряженно двигающиеся локти наводчика Степанова; широкие разводы пороховой гари на скулах Богатенкова; бросилось в глаза: большие, влажные пятна под мышками у него, огромные, дрожащие от возбуждения руки рывком бросали снаряд в дымящийся казенник. Орудие откатывалось, брусья выбивало из-под сошников.

— Сто-ой! — скомандовал Новиков, переводя дыхание. — Младший лейтенант Алешин! Бегом ко второму орудию! Быть там! Самому следить за наводкой! Бегом! А ну, от панорамы, Степанов! — властно крикнул он наводчику, непонимающе повернувшему к нему мокрое, тревожное лицо. — Быстро! — И, взяв за плечо, оттолкнул его от прицела, приник к наглазнику, вращая маховики механизмов.

Перекрестие прицела стремительно ползло по черноте дыма, выхватывая путаницу трасс, оранжево-белые всплески огня, поймало, будто натолкнулось на темный бок танка. Он на миг вынырнул из дыма. Новиков сжал маховики до пота в ладонях, быстро снизил перекрестие.

— Ог-го-онь! — и коротко нажал ручной спуск.

Трасса скользнула наклонной молнией к танку, как бы уменьшаясь в дыму, врезалась в землю левее гусениц. Он ясно увидел впившийся огонек в землю. Довернул маховик — пот сразу облил лицо, ожег глаза, — поднял перекрестие.

— Огонь!

Тонкая молния ударила в тело танка, искрой брызнул и исчез фиолетовый огонек — скорее не увидел, а почти физически ощутил это Новиков. И, не глядя больше на этот танк, не вытерев горячего пота со щек, снова ищуще-торопливо повел прицел. Вновь он выхватил в просвете дыма живое, шевелящееся туловище другого танка. Он шел к высоте, башня круто развернулась, тоже выискивая, длинный ствол орудия дрогнул, застыл на секунду. Черный, пусто-круглый глаз дула зорко целился, казалось, остро глядел через панораму в зрачок Новикова, и в то же мгновение, считая секунды, он нажал спуск. Трасса досиня раскаленной проволокой выметнулась навстречу круглой, нацеленной в него смертельной пустоте, и одновременно тугой звон разрыва забил уши. Железно царапнули по стволу орудия осколки, желтый удушающий клубок сгоревшего тола вывалился из щита. И оглушенный Новиков успел заметить свежую воронку в четырех метрах перед левым колесом орудия. Go странным чувством удивления, что этот снаряд не убил его, Новиков оглянулся на расчет — все целы?

Заряжающий Богатенков со снарядом в руках стоял в рост среди стреляных гильз, чуть нагнув голову, упорно, пристально смотрел на танки, будто, как тогда, на бруствере, испытывал судьбу.

— Что стоите? На коленях заряжать! — крикнул Новиков и снова припал к прицелу, скрипнув зубами: сквозь дым четко чернел прицеленный в его зрачок пустой глаз танкового дула. «Он или я?.. — мелькнуло у него в сознании. — Он или я?.. Не может быть, чтобы он! Он или…»