В осаде

Люди его несуразного детства и воспаленной юности прошли перед глазами Круля в медленном хороводе.

Все, кто его обижал и бил, кто смеялся над ним и от­казывал ему в любви. Круль помнил их всех за деся­тилетия своей жизни. Он представил их жилища, дома, квартиры, ясно, как в хорошем кино, увидел как эти люди едят, целуются, спят, любят друг друга и вот — всего лишь по слабому движению его , Круля , пальца — ядерный ветер, превращает их в пыль. Их, всех тех, среди кого ему не было места. Всего лишь по мановению его великого пальца.

Круль сравнил прочитанное с отложенными им в сто­рону листами, выписал цифры на отдельный клочок бу­маги, и, перешагнув через тело убитого капитана, под­ошел к маленькому вделанному в стену сейфу. Быстро набрал, заглядывая в бумажку, код. Дверца открылась.

Внутри лежала дискета.

Этот маленький кусочек пластика нес в себе смерть сотен тысяч людей. На нем были записаны электронные коды запуска и управления полетом ядерных «Томагав­ков». Один единственный, выпущенный с борта «Мис­сури», «Томагавк» мог явиться причиной мгновенного начала ядерной войны.

Круль смотрел на дискету, и по лицу его блуждала полубезумная улыбка.

Перед ним была Власть в материальном ее проявле­нии. Теперь он сможет диктовать любые условия пре­зидентам, султанам, королевам, советам, парламентам любых стран. И те примут условия, если не захотят, чтобы их смеющиеся, глупые, влюбленные друг в друга людишки обратились в пыль. За себя же Круль не боялся. Его крейсер с совершеннейшими системами защит — противолодочной, противовоздушной и противоракетной; с установленными на борту новейшими электронными системами обнаружения и наведения, — был аб­солютно не уязвим ни для самолетов и вертолетов, ни для ракет, ни для других судов и подводных лодок.

«Миссури» так же уверенно, как и раньше, рассекал носом гладь Тихого океана. Но смысл его существования уже изменился. Теперь мощнейший крейсер был не пол­ицейским, стоящим на страже порядка и готовым всем принадлежащим ему вооружением, всей имеющейся у него силой защитить граждан своей страны от любых посягательств на их покой, честь и собственность. Те­перь «Миссури» был бандитом, с ног до головы увешан-

ным оружием, разбойником, вышедшим грабить, злоде­ем, готовым выстрелить и убить при первом же прояв­лении непокорности.

Круль захохотал, схватил дискету, прижал ее к груди и обвел торжествующим взглядом каюту, где на пороге лежал расстрелянный мальчик-матрос, на стенах были потеки крови,а на полу, в нелепой позе — тело убитого старого капитана.

— Ну как? — Солист перешагнул порог и огляделся.

— Я вижу, вы потрудились на славу, — кивнув на трупы, удовлетворенно сказал он. — И как, есть ре­зультаты?

Круль с гордостью швырнул ему дискету.

— Браво! — крикнул Солист, поймал ее и сунул в карман.

— А ничего он устроился, - сказал Солист, оглядывая капитанскую каюту,— Неплохо быть капитаном, а, гос­подин первый помощничек? — поддел он копавшегося в капитанском столе Круля.

Круль не отреагировал. Он искал то, что всегда ин­тересовало его больше всего остального. Мнение о нем других людей. В данном случае — мнение капитана. Круль был уверен, что капитан любит его и гордится им. Он хотел зачитать это всем присутствующим.

— Где оно?.. Где?.. — бормотал он, вытаскивая из ящиков один за другим личные досье на членов команды.

— А!.. — глаза его загорелись, Круль потер руки и открыл папку.

Но тотчас его лицо изменилось.

— Дерьмо! — в ярости заорал Круль, пробегая взгля­дом первую же бумажку. — Ты подумай только, — крикнул он Солисту, — с каким дерьмом мне приходи­лось мириться! «В течение последних недель изначаль­ный конфликт командора Круля с командой в значи­тельной степени обострился. Я настоятельно рекомен­дую, чтобы он прошел психиатрическую экспертизу пе­ред получением нового назначения!» — зачитал Круль. — Ах, так его распротак! Да неужели же я похож на ненормального?

Смолист внимательно оглядел Круля, стоящего перед ним с сеточкой на голове, в мятой блузке, с торчащими из нее искусственными сиськами, и в длинной юбке.

— Ну нет, что ты, -- язвительно сказал Солист. — Конечно, нет.

— Да, пожалуй, мне надо переодеться. — сказал Круль, перехватив взгляд Солиста.

Вскоре он, одетый уже в обычную форму, вышел из своей каюты и, в сопровождении Солиста, направился в капитанскую рубку.

— Внимание, встать, руки за голову! — закричал он лежащим на полу рубки под прицелами автоматов мат­росам и офицерам.

— Слушать команду! Капитан на мостике! Я принял на себя командование крейсером. Скоро вам сообщат новый курс, подчиняйтесь, и с вами ничего не случится!

— Круль гоголем прошелся перед смотрящими на него с ненавистью членами экипажа! Они молчали, но вы­ражения их лиц были абсолютно понятны. Но Круль не нуждался в их любви и понимании. Такие чувства.ему нужны были раньше. Теперь он был хозяином жизней этих людей. Он был уверен, что сможет заставить всех полюбить себя.