В ожидании Апокалипсиса. Франкское общество в эпоху Каролингов, VIII–X века

В середине VIII в. в церковных кругах были реанимированы позднеантичные представления о разделении христианского общества на клириков и мирян, которые определены каждый к своему служению. Но если при Диоклетиане и его преемниках речь шла о службе военной и гражданской, то теперь эти идеи переместились в область практической этики. О «нас, молящихся, и их, сражающихся» (nobis orantibus et illis bellantibus) в 747 г. римский папа Захария писал правителю франков Пипину Короткому. Воинам, знатным и незнатным мирянам, надлежит противостоять козням врагов и заботиться о защите земель, пояснял понтифик. Священникам следует молиться и давать душеспасительные советы. Только так с Божьей помощью можно уберечь страну. В IX в. аналогичные мысли в том или ином виде формулировали влиятельные каролингские епископы Теодульф, но особенно Иона Орлеанский и Агобард Лионский. В конечном счете это означало легитимацию претензий духовенства на ведущее положение в обществе и одновременно подразумевало создание универсальных защитных механизмов, которые могли бы гарантировать соблюдение имущественных и политических прав церкви.

В позднекаролингский период эти идеи получили дальнейшее развитие. В «Чудесах святого Германа», написанных около 875 г. Хейриком Осерским, мы впервые сталкиваемся с разделением общества на три сословия: «Есть те, кому [подобает] вести войну, есть другие, что возделывают землю, а вы — третье сословие. Бог поселил вас в своем собственном поместье. Поэтому вы избавлены от физических тягот, и тем больше внимания вы можете уделять служению Ему; другие люди вынуждены вместо вас испытывать тяготы военной службы или [физического] труда, но зато вы служите им, защищая их своими молитвами и богослужениями». Земная иерархия в конечном счете являет собой подобие иерархии небесной, а обе восходят к божественной Троице. В наиболее общем виде эта модель была описана в сочинении Псевдо-Дионисия Ареопагита «О небесной иерархии», которое стало известно латинскому Западу с 860-х гг. в переводе Иоанна Скотта Эриугены. В следующие столетия представление о трехчленном делении общества займет главное место в общественной мысли западноевропейского Средневековья. Здесь же важно отметить следующее. Независимо от того, на какие конкретно разряды (ordines) каролингские эрудиты и богословы делили общество, они неизменно подчеркивали его внутреннее единство, взаимозависимость и взаимодополняемость всех его членов. В этом наглядно являл себя каролингский христианский универсализм.

Глава 10.

Самосознание элит

В каролингскую эпоху представления об общественном устройстве, о правах и обязанностях разных групп населения формировались не только среди духовенства, но и среди мирян. К сожалению, мы почти ничего не можем сказать о том, что по этому поводу думали крестьяне. В силу объективных обстоятельств они не оставили нам никаких письменных свидетельств, где был бы слышен их собственный голос. Не только в VIII–IX вв., но и на протяжении большей части Средневековья они оставались, по образному выражению современных историков, «безмолвствующим большинством». Напротив, об аристократии в этом отношении известно несравненно больше. В ее среде сформировался сословный этос, комплекс морально-этических представлений о достойном и недостойном поведении, что говорит о развитом самосознании этой группы.

Знатный (nobilis) выделялся уже внешним видом. В глазах современников человек благородного происхождения непременно обладает физической красотой. К сожалению, детальные описания внешности в текстах отсутствуют — люди VIII–IX вв. мало интересовались такими вещами. Упоминания подобного рода представляют собой общее место. Мы располагаем подробными словесными портретами только представителей королевского дома, да и то лишь двумя. Один из них принадлежит перу Эйнхарда, другой — Тегана. По словам Эйнхарда, Карл Великий «был широкоплеч и могуч телом, высок ростом… У него был круглый затылок, большие и живые глаза, нос, выступавший немного больше обычного, красивые волосы, цветущее и жизнерадостное лицо… Хотя его шея казалась толстой и короткой, а живот немного выдавался вперед, это скрывалось соразмерностью остальных членов… голос его, хотя и звучный, не совсем соответствовал его внешнему виду». Если верить Тегану, то Людовик Благочестивый «был среднего роста, имел большие и светлые глаза, ясный лик, длинный и прямой нос, не слишком толстые и не слишком тонкие губы, крепкий торс, широкие плечи, очень сильные руки… руки его были длинны, пальцы прямые, ноги длинные и относительно тонкие, ступни большие, голос мужественный».