В Питер вернутся не все

Полуянов похолодел. Ведь орудие первого убийства он завернул в полиэтилен и спрятал в своих вещах! Неужели преступник рылся в его сумке? И отыскал нож? И снова использовал? Но как такое может быть? Ведь о том, что инструмент смерти — у Димы, знала одна только Волочковская. Она сама сказала убийце, где найти нож, чтобы ее прикончить? Да нет, бред какой-то…

Тут вдруг лейтенант искоса глянул на торчащего в дверях Полуянова и строго вопросил, но не его, а подчиненного:

— Товарищ сержант, почему на месте происшествия находятся посторонние?

— Я не посторонний, — быстро ответил за сержанта журналист, — я понятой.

— Понятых нам не надо. Осмотра места происшествия и других следственных действий сейчас производиться не будет, — изрек лейтеха, — поэтому попрошу вас освободить помещение.

— А когда будут производиться следственные действия? — поинтересовался Дима. Он почувствовал, что, несмотря на напускную строгость, отношение к нему милицейских потеплело и он может позволить себе с ними определенные вольности.

— Как только, так сразу, — буркнул сержант.

— Нас в Москве уже ждут, — ответствовал лейтенант любезнее. — Следователи, криминалисты, опера. Они и протоколы писать будут, и допрашивать — вас и друзей ваших. А наше дело маленькое: обеспечить до прибытия в столицу сохранность места происшествия. И не допустить исчезновения группы лиц, следующих в одном вагоне с убитым… Точнее, теперь уже с двумя убитыми. Потому что данная группа лиц, то есть все вы, представляет собой одновременно и свидетелей, и подозреваемых.

— Знаете, я тут выяснил, что один из будущих свидетелей пропал из вагона.

— Пропал? Ну, далеко он не уйдет, — усмехнулся старший по званию. — На таком ходу даже если вдруг спрыгнул — все равно убился.

— Вы так легко это дело товарищам из Москвы оставляете… — посетовал журналист.

Лейтенант пожал плечами.

— У них своя работа, у нас — своя.

— Неужели вам самим не хочется найти и изобличить убийцу? — воскликнул журналист.

Реакция юного милиционера, Дениса Евграфова, на Димино восклицание оказалась неоднозначной. Он вроде бы и усмехнулся снисходительно — как умудренный опытом человек ухмыляется, слыша явное мальчишество, но, с другой стороны, слегка покраснел — шеей, подбородком… Краснеющий милиционер (именно краснеющий, а не налитый краснотой от неумеренного потребления горячительных напитков и нездорового образа жизни) — вообще какое-то чудо природы, и Полуянов им даже залюбовался. К тому ж смущение стража порядка свидетельствовало: да, конечно, парню хотелось — и совсем не так давно, в своих юношеских мечтах, — быть как Шерлок Холмс или хотя бы менты из телевизора…

Заметив слабину, журналист стал давить:

— К тому же круг подозреваемых явно узок. Три, максимум пять человек. Убийца не профессионал и интеллигент. Всего-то надо: прижать его, допросить и расколоть!

— Да ты не торопись, — ухмыльнувшись, чуть не по-отечески молвил юный милиционер, — и тебя скоро допросят, и всех прочих. Специально обученные люди, по всем правилам, под протокол.

— А я бы, на вашем месте, попробовал раскрыть преступление по горячим следам! — не сдавался Полуянов.

— Ладно, все, журналист, — нахмурился лейтенантик. — И, правда, покинь помещение. Иди в свое купе и ожидай.

Дима почувствовал, что несмотря на внешне негативную реакцию, его уговоры пали на благодатную почву. Может, они дадут всходы? Впрочем, редкий гражданский человек может похвастаться, что имеет на милиционеров влияние.

Полуянов вышел из купе убитой. В коридоре вчетвером, с опрокинутыми лицами, стояли все те, кто остался от некогда сплоченной киношной тусовки: Марьяна, Кряжин, Царева, Старообрядцев. Они о чем-то вполголоса между собой разговаривали. Проводница крутилась у титана, явно пытаясь подслушать, о чем толкуют пассажиры. «А ведь кто-то из них пятерых — убийца, — грустно подумал репортер. — Ах, да, еще же есть Ковтун».

— Дима, я сделала кофе! — выкрикнула со своего места проводница.

— Хорошо, спасибо, — машинально откликнулся Полуянов. — Принеси его, пожалуйста, в мое купе.

* * *

Едва Дима отхлебнул принесенного Натальей кофейка, как в его временное обиталище явился лейтенант. Он деловито уселся за стол, достал из нагрудного кармана блокнотик и проговорил:

— Ну, давай, журналист, быстро: что видел, что слышал, что чуял, кого подозреваешь?

Полуянов внутренне улыбнулся: его тактичные уговоры задели-таки служивого!

И, стараясь быть последовательным, кратким и четким в формулировках, он рассказал милиционеру все, что произошло между первым и вторым убийством. Тот, кое-что записав, в конце допроса (или как назвать сей разговор, если уголовное дело еще никто не возбуждал?) проговорил:

— А теперь давай, полезай на верхнюю полку.

— Зачем?!

— Вздремнуть не хочешь?

— Хочу, — удивленно молвил репортер. — Только зачем?

— А я тут внизу собрался с твоими спутниками побалакать.

Наконец, до Полуянова дошло.

— Супер! — восхитился он. — Значит, я там подремлю, послушаю, а потом тебе то, что во сне увижу, расскажу. Так?

— Правильно понимаешь, — одобрил милиционер.

Глава пятая