В плену любви

— И я сорвался. Психанул, ушел в загул. Девки, наркотики, дуэли, пьянки, карты… Забил на учебу, на бизнес, на себя. Мне просто нравилось лететь на полной скорости по дороге саморазрушения. В итоге отец решил, что бескрылый бастард справится с ролью наследника лучше, чем окончательно потерявший тормоза придурок. Думаю, он был прав, но тогда я этого не оценил и страшно обиделся. Последней каплей стал прием, на котором Мэл официально был представлен гостям, как будущий наследник, а Таисия, как его невеста. Я вломился на него незваным и облапил Тасю, заявив на нее свои права. Естественно, Мэл не стал этого терпеть. Мы сцепились снова…

— И ты проиграл? — закончила я за него.

— Нет, я выиграл. Он бы умер от ран, если бы Тася не спасла его. Анхелос умеют исцелять тех, кого любят.

Я слышала про это, но всегда считала просто красивой легендой.

Дэмиан вздохнул и устало растер лицо. Он выглядел измученным. Похоже, ему этот рассказ нелегко дался.

— После такой демонстрации скрывать существование анхелос больше было невозможным, и император объявил о программе государственной защиты. Ему нужен был пример устрашения, чтобы всем было ясно — кара за малейшее покушение на светоносных станет жестокой. И я стал таким примером: меня судили за попытку изнасилования и отправили сначала в психушку, а потом на каторгу.

Да уж, невинной жертвой его точно не назовешь. Но при этом сказать, что он заслужил настолько суровое наказание язык не поворачивается. Десять лет каторги за приставания к девушке — все-таки чересчур.

Или каторга была наказанием за издевательства во время рабского контракта? Тогда получается несправедливо: в развлечениях участвовали трое, но Раума не тронули, Армеллин получил девушку, статус, капиталы и только Дэмиан — пытки и каторгу.

Нет, что-то не сходится. Дэмиан упомянул, что Таисия возбуждалась, значит ей нравилось. Мне вот точно нравилось все, что он делал, даже когда я злилась на него… И она отказалась свидетельствовать против него в суде. Значит, не винила, не считала насильником. А потом вышла замуж за его брата. Я вот в страшном сне не могу представить, что выхожу замуж за любого из той четверки. Да меня до сих пор скручивает от ненависти, как подумаю о них…

Тут точно что-то другое. Но не уверена, что хочу знать подробности.

— Вот оно как… — пробормотала я, не зная что еще сказать.

— Говорю же: тут нечем гордиться. Я был самоуверенным избалованным мудаком, — он с тревогой посмотрел на меня. — Но я изменился, Риана. Прошло шесть лет.

Шесть лет… А ведь если подумать этот скандал всего через год после моего побега с Дантаром. Отец к тому времени уже знал до какой крайности могут дойти демоны в своем стремлении вывести донора на эмоции. Не оттого ли вынесенный судом приговор был так несправедливо суров?

Странно, но я не могла осуждать Дэмиана за то, каким он был. Мы все оступаемся. Никому не удавалось прожить жизнь и не наделать ошибок. Но я была с ним единым целым, слышала его эмоции и точно знаю, что со мной Дэмиан не повторит этих ошибок. Никогда.

Глава 25. Помолвка

Отец обещал, что помолвка станет “скромным семейным торжеством”, но ни “скромной”, ни “семейной” эту пышную церемонию я бы не назвала. Пафосных речей и гостей было еще больше, чем на вчерашнем приеме. Сначала во дворце, потом в храме — до и после подписания торжественного договора. Вспышки спектрограферов, возбужденный гомон толпы. Помолвка, конечно, не свадьба, но тоже интересно, а последнее подобное торжество в императорской семье состоялось лет сорок назад, подданные успели соскучиться по зрелищу.

Наверное поэтому несмотря на будний день улицы плотно запрудили толпы зевак, глазевших на кортеж. С папарацци была проведена тщательная работа, потому что надоедать вопросами они мне не решались, только мелькали рядом и слепили вспышками.

Что же, я вполне отвечала всем представлениям о счастливой невесте. Идеальная укладка, идеальный макияж, скромное бледно-голубое платье в пол, которое придавало моим глазам синий оттенок, — тоже идеальное. Самый взыскательный критик не придерется.

Но больше всего украшает счастье, а я просто светилась изнутри. От воспоминаний о прошлой ночи по телу ползли возбуждающие мурашки, ноги слабели и низ живота сводило в сладостном спазме. Я понимала, что это невозможно, но все равно рвалась душой за город в страшный и мрачный особняк, где вчера стала счастливой. Стала женщиной по-настоящему, впервые отдалась мужчине по доброй воле без страха, боли, отвращения.

Это была волшебная ночь. Ночь, наполненная ласками и близостью, наслаждением и теплом. Ночь без игр, они казались сомнительным удовольствием перед бесконечным океаном чужих чувств и эмоций, совершенной радостью взаимного познания, откровенности без слов.

— Не отпущу тебя, — шептал Дэмиан, прижимая меня к себе, стискивая до боли.

— Не отпускай. Я улечу, но не уйду. Я останусь твоей.

Мы оба знали, что ночь коротка, а утром меня будут искать и найдут.

Поэтому я вернулась.