В плену любви

— А твой папаша или тоже тот еще мудак, или просто психовал, что не сумел тебя нормально защитить. Но тогда он вдвойне мудак, потому что нашел на кого перекладывать.

Я беспомощно пожала плечами — слишком странно это звучало. Странно, ново и, пожалуй что… освобождающе. Словно где-то в глубине души я не могла перестать обвинять отца, а сейчас демон подтвердил, что я имею на это право.

Но именно отцовское нежелание смотреть лишний раз на эту печальную страницу моей биографии сейчас давало мне шанс.

— Я знала, что Хестор должен стать моим мужем, а до этого моим мужем был Хопеш, поэтому в голове все смешалось.

— Что за бред?

— Это не бред! — стояла я на своем. — Просто помутнение сознания. Я нервничала из-за знакомства, помнила, что брак связан с насилием, вот и испугалась.

Кажется, у меня получилось произнести это достаточно убедительно, потому что отец послал за мозгоправом. Мы с Дэмианом обсуждали вероятный сценарий событий, и демон убеждал меня, что любой целитель душ подтвердит — подобные выверты восприятия нередки.

Так и вышло.

— Вполне вероятно, — заявил штатный мозгоправ, к которому я ходила раз в три месяца для профилактической беседы. В отличие от миссис Янг, которая реально когда-то помогла мне вылезти из беспросветной черной ямы, с ним мы занимались чистой профанацией. Я уже знала, что любой дворцовый врач (неважно лечит он душу или тело) обязан докладывать о состоянии здоровья членов императорской семьи Его Величеству, а заодно начальнику СБ, поэтому не пускалась в откровения. Так, иногда скармливала мозгоправу что-нибудь неважное, чтобы ему было чего написать в отчете. Думаю, он догадывался об истинной цене моих “откровений”, но никогда не пытался узнать большее. Не лез туда, куда я его не звала.

— Для нас это тоже очень тяжело, Риана, — сказала миссис Янг мне на прощание, когда я увольняла ее, швыряя в лицо свои обиды и неприкрытое возмущение из-за предательства. — Передавать слова пациента третьим лицам — вопиющее нарушение этики, поэтому хороший целитель душ никогда не согласится работать в таких условиях.

— Надо полагать, что вы не слишком-то хороший, раз согласились, — ядовито ответила я ей тогда слова, за которые мне потом было стыдно. Потому что она как раз была очень хорошим целителем. И рассказывала отцу куда меньше, чем могла бы.

Но рассказывала. И тем самым окончательно убила во мне желание доверять хоть кому-то.

Отец, выслушав мозгоправа, задумался, барабаня пальцами по столу. А потом приказал вызвать миссис Янг.

И вот тут мне стало страшно.

* * *

Поскольку миссис Янг давно не служила во дворце ожидание затянулось. По распоряжению отца для нас накрыли обед — не в столовой, а прямо в комнате, по-простому. Я ковыряла вилкой стейк и подавленно молчала. Меня тошнило от страха.

Сейчас целительница войдет и скажет, что я никогда ей не рассказывала, даже не упоминала о замужестве с насильником, и отец убедится, что я лгунья. Начнет искать среди моего окружения того, кто мог бы быть моим мужем и, разумеется, найдет. Наше взаимное притяжение с Дэмианом в академии мог не заметить разве что слепой.

Богиня, чем Дэмиан думал, когда предлагал такое? И зачем я согласилась? Я же его подставила. С отца станется устроить моему мужу несчастный случай — что такое жизнь бывшего каторжника по сравнению с испорченными отношениями с Иравией?!

Я не должна была улетать к нему прошлой ночью, не должна была просить о помощи. Потерпела бы прикосновения, поцелуи, но выиграла время. Между помолвкой и свадьбой не могло пройти меньше шести месяцев, меньше просто неприлично. Куча времени, чтобы найти выход!

Но я полетела к Дэмиану и почти потребовала, чтобы он меня спас, нашел какой-то выход. Эгоистка!

За обедом Хестор Гронгард снова присоединился к нам. От его присутствия рядом меня тошнило еще сильнее. Я раскрошила мясо на волоконца, но так и не съела ни кусочка.

Наконец, когда уже унесли обед и подали чай, секретарь доложил о прибытии миссис Янг.

Как все сильфы миниатюрная, светловолосая с большими голубыми глазами и хрустально-нежным голоском Мелани Янг тем не менее не производила впечатления хрупкого цветочка. Ее изящество — изящество статуэтки отлитой из стали, а доброта умеет быть жестокой.

— Вы хотели меня видеть, Ваше Величество.

— Да, — медленно произнес отец, рассматривая ее. — В твоих отчетах этого не было, но я знаю, что ты многое опускала…

— Я уже говорила и готова повторить еще хоть тысячу раз, — бестрепетно отозвалась моя бывшая целительница, — Что для хорошего врачевателя душ интересы пациента должны стоять на первом месте, Ваше Величество. О каком доверии может идти речь, когда и врач, и пациент знают, что любые откровения станут достоянием третьих лиц?

Он поморщился.

— Хватит! Я уже слышал это. Сейчас меня интересует только один факт. Во время терапии Риана упоминала о замужестве?

— Что? — сильфа озадаченно нахмурилась, и мое сердце рухнуло в пятки.

— Замужество с одним из тех мерзавцев. Принцесса упоминала о нем?