В плену у времени

— Простите! — воскликнул Питер, оттягивая голову лошади от цветов. — Как я могу поправить?..

Преподобный поднял руку и улыбнулся:

— Не тревожьтесь, мой дорогой сэр. Господь дает, и Господь забирает. Я же видел, что вы приехали… Вы, кажется, весьма заняты размышлениями, остаться вам здесь или уехать. Могу я вам чем-нибудь помочь? Я — мистер Остин, викарий этого прихода.

— Как поживаете, мистер Остин? — ответил Питер Скокк. — По правде говоря, надеюсь, что это я могу вам помочь. Мне известно, что некие мистер Скокк и мисс Дайер появились у вас при несколько необычных обстоятельствах. Думаю, я мог бы пролить свет на это дело.

— В таком случае вы наш самый желанный гость, сэр!

* * *

Питера Скокка провели в уютную, просторную гостиную, покрашенную в деликатный оттенок цвета голубых утиных яиц. Большое окно смотрело в сад. Розы викария в вазе, стоявшей на подоконнике, роняли лепестки на диван из Дамаска кремового цвета. Питер смахнул лепестки, уселся на краешке пышного дивана и стал слушать рассказ преподобного Остина. Нервы Питера сдавали, когда он думал, что пол наверху прямо над ним, возможно, поскрипывает под шагами его отца. Это все, о чем он мог думать, сделав несколько глотков чая и не притронувшись к кексу «Мадейра», который принесла дочка викария на фарфоровой тарелочке.

В прошлый четверг, рассказывал преподобный Остин, был матч по крикету между Мидцл-Харпенден и соседней деревней. Это ежегодное событие и извечное соперничество между соседями. Почти вся деревня вышла на поле, чтобы посмотреть матч. В критический момент лучший игрок Миддл-Харпендена послал шест над головой зрителей на поле на другой стороне главной улицы. Когда парень прыгнул, чтобы поднять мяч, из воздуха материализовался удивительный механизм. Механизм упал в высокую траву, и по крайней мере две дюжины свидетелей клянутся, что видели это своими глазами. Игра в крикет была немедленно забыта, и все кинулись разглядывать, что произошло. Однако люди не осмеливались подойти поближе, поскольку машина мерцала так, будто была сделана из какой-то текучей массы, и, что еще хуже, к ней самым нелепым образом прилипли две человеческие фигуры.

— О, если бы вы видели! — воскликнула дочка преподобного. — Ужасней этого я ничего в жизни не видела. Они просвечивали, как стекло, и нога мужчины застряла там, внутри. У меня по коже мурашки пошли!

— Спасибо, Огаста, — сказал преподобный и махнул салфеткой, чтобы дочь ушла из комнаты, дабы он мог окончить рассказ. — Тут как раз я и подошел и могу вас заверить — то, что случилось потом, я буду видеть в своих снах еще долгие годы. Тела мисс Дайер и мистера Скокка, которые были прилеплены к этому механизму, как мухи прилипают к паутине, внезапно отлетели прочь и приземлились — к счастью, на мягкую траву — в нескольких ярдах от механизма. Словно невидимый гигант поднял и с силой отбросил их прочь.

— Они не поранились? — взволнованно спросил Питер Скокк и схватился за лоб, вспомнив, как он ударился там, в Дербишире.

— Мисс Дайер была без сознания, но она не получила никаких повреждений. А вот мистер Скокк, чья нога застряла где-то там, пока ее не отпустила неведомая сила, был поранен и, печально говорить, до сих пор еще испытывает боль. Нога его раздулась и вся в синяках. Спасибо, что не сломана.

— Рад это слышать!

— Мистер Скокк, — вмешалась Огаста, — потребовал анти… анти… инсипид… О, я не могу запомнить это слово — чтобы положить на ногу.

— Антисептик?

— Да! Вы знаете, что это такое?

— Ааа… Я узнал слово, вот и все. Но не могу сказать, что это такое, — ответил Питер Скокк.

Антисептик. Он вытащил слово из глубины памяти и тут же ощутил запах антисептика, которым мазала его мама, когда он расшибал коленки. Понятно, что антисептика не будет еще несколько десятилетий. Неожиданно сердце его растаяло. Он представил мамины глаза. Питер сидел на кухне, а она наклеивала ему пластырь. Он видел ее так ясно! Питер быстро наклонился, якобы поправить застежку на ботинке, чтобы скрыть волнение.

— Так или иначе, — продолжала Огаста, — я предложила ему настойку из полыни, но он в результате потратил полбутылки папиного виски, чтобы промыть ногу. Весьма странно, согласитесь, мис… тер…

— Ах да, сэр, — сказал викарий. — Будьте любезны, скажите нам, с кем мы имеем удовольствие разговаривать?

— Извините… я веду себя так невежливо, я не представился… Мое имя… Сеймур. Джошуа Сеймур. — Питер Скокк слегка покраснел, что не прошло незамеченным, но викарий был вежлив и деликатен и не стал задавать вопросов. — Возможно, вы мне объясните, — продолжал Питер, — почему мисс Дайер и мистер Скокк остановились у вас? Полагаю, они просто ваши гости? Их ведь не держат здесь силой?