В плену у времени

Том был слишком маленького роста и не видел ничего, кроме рядов спин. Прямо перед ним стояла, обняв друг друга за талии, парочка в тесных джинсах. Из заднего кармана мужчины на полдюйма торчал краешек бумажника. Тащить бумажник лучше, когда зрители хлопают канатоходцу за его трюки, и Том крутился рядом, выжидая точного, правильного момента. Все должно было пройти легко. Он вытянул дрожащую руку, встав как можно ближе, прикоснулся к бумажнику кончиками пальцев, и тут начались аплодисменты. Но от страха Том замер, отдернул руку, сжал зубы и стал ждать следующих аплодисментов… После трех попыток он отступил с пустыми руками и с отвращением к себе сел на землю около ресторана, где подавали пасту и пиццу. Он опустил голову на колени и украдкой выпустил белую мышку, которая живо выбралась из темноты кармана, полного крошек. Том ласково положил ее в капюшон. Мышка немедленно обежала его шею и спустилась вниз по спине, щекоча его коготками. Том улыбнулся и выпрямился, чтобы вытащить зверька. Когда он поднял голову, его сердце подпрыгнуло — семья из четырех человек выходила из-за углового стола, великодушно оставив там половину недоеденной большой пиццы. Том вскочил, схватил остатки с тарелки и помчался прочь. Присев около стены, он посадил мышку на колени и предложил ей кусочек. Оба сидели и ели. Насытившись, мышка лапками вымыла мордочку, а Том вытер остатки томатного соуса тыльной стороной руки. День приобрел более радужную окраску.

Не в первый раз Том выудил из заднего кармана аккуратно сложенный лист газеты и посмотрел на нечеткую фотографию, пытаясь решить, кто там изображен, не Дегтярник ли это едет верхом на лошади. Лицо было затемнено, но то, как парень держал шею, не говоря уж о посадке всадника, подтверждало, что это был… И если это и правда Синекожий, Том знает, что делать. Тогда не стоит бояться двадцать первого века. Синекожий — умнейший человек, и у него наверняка есть какой-то план. Раньше или позже он появится в Ковент-Гарден. Главное, не пропустить этот момент. Том должен оказаться там же.

Сидя в кафе на первом этаже рынка Ковент-Гарден, Дегтярник наблюдал за последним претендентом из списка кандидатов, составленного Энджели, который взбирался по лестнице.

— Глянь-ка, какой гордой поступью он вышагивает, будто думает, что на него смотрит весь мир! — заметил с усмешкой Дегтярник. — Он слишком высокого мнения о себе, чтобы стать всего лишь учеником, сомневаюсь, что он мне годится.

Парень в щеголеватом костюме помахал рукой Энджели и дерзко улыбнулся.

— Чао, Тони! — крикнула Энджели и, повернувшись к Дегтярнику, сказала: — Он знает, как себя вести. И он хороший танцор. Мне он нравится…

— Тогда ты глупее, чем я думал. Дай Боже, чтобы мошенники, которых ты мне привела, были не такими, как ты — упрямыми и самоуверенными, да еще со склонностью делать как раз не то, о чем их просят. Последний из них перестарался, и теперь нужно вытаскивать его из дыры, в которую он сам же и угодил.

— Вы считаете, что и я такая же? Я ведь не доставляю вам никаких неприятностей! Видели бы вы, какой я была в школе с учителями, — решили бы, что теперь я ангел…

— Верю, верю! — сказал Дегтярник. — Гарантирую, будет больше дней, когда я буду тебя пороть, чем дней без порки.

— Пороть?! Думаете, учителям позволено пороть детей? Знаете, сейчас другие законы. Многое переменилось.

Дегтярник фыркнул.

— Тогда мне жаль учителей. Без сомнения, учителя должны бить учеников. Как иначе заставить учеников уважать старших? Кстати, страх быть выпоротым очень помогает сосредоточиться.

— И это говорит человек, который всю жизнь нарушает законы! Не думаю, что вы очень уважали старших, когда были ребенком! — воскликнула Энджели.

За соседним столиком стали оглядываться на них, но, встретив злобный взгляд Дегтярника, посетители быстро отворачивались.

— Следи за своим языком, чтобы никому не подставить подножку! — прорычал он.

Дегтярник уже понимал, что эту девчонку приручить невозможно. Но она доказала, что может быть полезной, и он позволял ей быть наглой — до определенного уровня. Энджели сообразила, что сейчас переступила черту.

— Так или иначе, — продолжала она, — не понимаю, почему я не могу быть вашей ученицей. Я все делаю правильно, ведь так? Я добыла вам паспорт, банковский счет и жилье. И улыбку, которая вполне годится для Голливуда.

Дегтярник сосредоточенно смотрел на Энджели долгим, бесстрастно оценивающим взглядом. Энджели вызывающе уставилась на него, хотя на самом деле ей хотелось бы спрятаться от его испытующих глаз. Она понимала, что это его трюк, но удачный трюк. Он заставлял ее чувствовать, будто бы догадывается обо всех ее маленьких, привычных для нее обманах. С ним надо быть настороже, подумала она.

Наконец Дегтярник заговорил: