В погоне за ним (ЛП)

Джулиан: Знаешь ли ты, что Ovation of the Seas — самое большое судно, когда-либо входившее в Сиднейскую гавань?

Мне хочется разразиться смехом над его текстом. Сколько бы я ни говорила ему, что его случайные факты не имеют смысла, я люблю эти тексты, потому что никогда не знаю, что ответить, и знаете что, в большинстве случаев я не имею ни малейшего понятия и действительно узнаю что-то новое. Он как ходячая энциклопедия. Я быстро придумываю остроумный ответ.

Я: Ты будешь удивлен, насколько я образована в лодочных мелочах. Знаешь ли ты, что Дионн Уорвик исполнила песню к финальному сезону «Лодки любви»?

Он читает текст, и я вижу, как его плечи двигаются вверх-вниз, когда он тихонько смеется про себя.

Джулиан: Теперь, когда ты об этом заговорила, она застряла у меня в голове. Если я спою ее вслух на вечеринке, думаю, они отправят меня обратно в Штаты. Думаю, это отвлечет меня от этого крайне неудобного костюма, который на мне надет.

Сейчас или никогда, назад пути нет, особенно когда я летела четырнадцать часов, чтобы попасть сюда. Я должна отрастить себе яйца, вот и все.

Я: Перестань жаловаться как девчонка, ты выглядишь очень красивым. Это я тебе говорю.

Когда он читает текст, его тело напрягается, и даже со спины я вижу, как поднимается и опускается его грудь. Он слегка наклоняет голову, позволяя мне увидеть его профиль. Его глаза закрыты, и я с затаенным дыханием жду, когда он заметит, что я стою прямо за ним.

Как по щелчку выключателя, его глаза открываются, и он поворачивается лицом ко мне.

Мое сердце сейчас находится в ускоренном ритме, оно бешено бьется, когда улыбка расширяется на его идеально выточенной челюсти.

— Адриана, — говорит он едва слышным шепотом.

Мое тело движется к нему, колени грозят подкоситься. На расстоянии вытянутой руки я останавливаюсь перед ним.

— Ты сказал, что тебе нужен плюс один. Или Пенни, или я, и поверь мне, было не так-то просто убедить Пенни остаться дома.

Он кладет руки в карманы, как будто пытается удержать себя от того, чтобы физически потянуться ко мне. Такие маленькие жесты заставляют меня хотеть его еще больше. Он понимает меня, видел меня в худшем состоянии, принимает меня такой, какая я есть, и с кем я навсегда останусь связана.

Джулиан подходит к столику у окна и достает цветок из большой вазы. Вернувшись ко мне, он берет меня за запястье и завязывает стебель в узел, делая корсаж.

— Спасибо, плюс один.

Возможно, это мое сердце стучало так громко, или кровь бурлила в моих венах, заставляя меня совершать неожиданные поступки. Единственное, что, как я знала, изменит все в том, кем я была и кем мы были, — я вскочила на цыпочки, положив руки ему на шею и крепко обняв его.

Сначала он неподвижен, затем его тело расслабляется, он проводит руками по моей спине и крепко сжимает меня.

Все в этом чувствует себя правильно, и в то же время все в этом так неправильно.

Как я могу влюбиться в человека, который когда-то ненавидел моего брата и любил моего лучшего друга?

Хуже того, как я могу влюбиться снова?

И точно так же меня пронзает чувство вины, когда слезы, которые я пытаюсь сдержать, свободно падают на плечо Джулиана. Пытаясь сохранить спокойствие, он быстро чувствует перемену в моем настроении и отстраняется. Я ощущаю, как поднимается его рука, когда он берет меня за подбородок и поднимает мое лицо навстречу своему. Взгляд его глаз ослабляет мой страх, глубокие карие глаза смотрят на меня.

— Мы можем делать это так медленно, как тебе будет удобно, — пробормотал он, не отрывая от меня взгляда, — Не бойся.

— Мне… страшно, — заикаюсь я, склонив голову, пытаясь собрать мысли воедино, — Я пролетела через весь мир, чтобы увидеть тебя. Разве это не считается за что-то?

— Да. Это значит, что ты — надежный друг, Адриана. Не дави на себя больше, чем нужно.

Как он всегда знает, что сказать, чтобы развеять мои страхи?

Он поднимает руку, чтобы посмотреть на часы: — Пора.

Протягивая руку в дружеском жесте, я соединяю свою руку с его.

— Джулиан?

Он останавливается и снова обращает свое внимание на меня.

— Итак, папарацци на этом мероприятии… — сдерживаюсь, моя паранойя на пределе. Последнее, чего я хочу, это чтобы таблоиды пронюхали об этом, и Лекс узнал об этом через какого-нибудь жадного фотографа, желающего быстро заработать.

— Да, если ты спрашиваешь, будут ли СМИ на этом мероприятии. Это попадет в интернет и дойдет до Штатов, или, скажем, до электронной почты твоего брата? Есть такая возможность.