В погоне за русским языком

Во времена моего детства и отрочества в Советском Союзе ходила такая шутка. При встрече один приятель говорил другому: «Я вас категорически приветствую!» А оценивая какую-то вещь или явление, иногда заявляли, что это «типичное не то» или что кто-то кого-то понял «с точностью до наоборот». Эти фразы пародировали «суконный язык» газетных статей, в которых «категорически осуждали», к примеру, «пережитки прошлого» и клеймили «типичных мещан» или хвалили передовиков производства, которые изготавливали детали, подходившие друг к другу «с точностью до миллиметра». Поэт и писатель Борис Тимофеев в своей книге «Правильно ли мы говорим?», вышедшей в 1963 году, ругал подобных «остряков-хохмачей», «которые изощряются в “выдаче” так называемых “хохм”». И тут же (совершенно справедливо) замечал: само слово «хохма» «происходит от древнееврейского слова “хохом”, что означает “умный”, “мудрый”». И даже не задумывался при этом, что, вероятно, в тех «хохмах», на которые он ополчился, была своя крупица мудрости. Возможно, люди, «коверкавшие» язык подобным образом, пусть и неосознанно, протестовали против официозной заштампованной речи, которая на самом деле не значила ничего.

Однажды катахреза родилась на моих глазах. Один знакомый хотел пожаловаться: «Я готов потратить все деньги и уйти в неизвестность». Но он ошибся – то ли случайно, то ли намеренно – и произнес: «уйти в неизбежность». Оговорка получилась забавная и со смыслом: ведь растрата денег обязательно влечет за собой последствия.

* * *

Но когда катахрезу использует писатель, она помогает ему создать яркий, запоминающийся образ. Возьмем хотя бы пример, цитируемый словарями, – «зеленый шум». Почему шум зеленый? Потому что это шумят молодые листья. И не просто шумят! У Некрасова шум «идет-гудет» – шелест листвы движется вслед за ветром, и листья гудят под его порывами. И далее поэт рисует целую картину. И не только рисует, но наполняет ее звуками:

Играючи, расходитсяВдруг ветер верховой:

Качнет кусты ольховые,Подымет пыль цветочную,Как облако, – всё зелено,И воздух, и вода!…Как молоком облитые,

Стоят сады вишневые,Тихохонько шумят;Пригреты теплым солнышком,Шумят повеселелыеСосновые леса;А рядом новой зеленью

Лепечут песню новуюИ липа бледнолистая,И белая березонькаС зеленою косой!Шумит тростинка малая,Шумит высокий клен…

Шумят они по-новому,По-новому, весеннему…Идет-гудет Зеленый Шум,Зеленый Шум, весенний шум!

Стихотворение (а в нем есть не только описание весенней природы, но и сюжет, и жизненный урок) просто чудесное. И то, что народная речь, «выхватив» из стихов этот «зеленый шум», сделала его самостоятельным выражением, – лучшее доказательство того, что катахреза в этом случае стала не «злоупотреблением», а удачей.

* * *

Еще одна, пожалуй, самая известная, катхреза – «сапоги всмятку» – встречается в романе Гоголя «Мертвые души». Губернское общество было озадачено тем, что Чичиков скупает души умерших крестьян, чего раньше не делал никто: