В погоне за тенью

– Во-вторых, я пока что разрешаю тебе общаться с этим детдомовцем. Твой директор меня заверил, что он очень воспитанный мальчик и ничему плохому тебя не научит. К тому же, и правда, с твоей изнеженностью тебе не помешает чисто мужское воспитание, раз уж у меня это не получилось. А этот мальчишка наверняка знает, как общаться в мужском коллективе.

Я не верил своим ушам. У меня было ощущение, что я во сне, и очень хотелось себя ущипнуть. Чтоб мой отец да разрешил мне дружить с Саней? Я на всякий случай сделал непроницаемое лицо, только чтоб отец не увидел, как я рад.

– Какой же ты всё-таки у меня дурачок, – отец вдруг потрепал меня по волосам и вышел из комнаты. Что на него тогда нашло, я не знал. Может, правда раскаивался за то, что вчера так себя вел? Для него это большое достижение. Отец считал себя всегда правым и не признавал свои ошибки, даже если они были очевидными.

А меня можно поздравить с началом Нового года. Пока что мечты сбываются, раз мне разрешили дружить с Сашей.

Глава 16

Дни пролетели быстро, серо и незаметно. Я полностью погрузился в мир книг и своё мечтательное настроение, совершенно выпадая из реальности. Всё время просидел дома, следуя наказанию отца, но это было лучшее время. Мы с Сашей часто переписывались, хоть отвечал он не так часто, как хотелось бы. Скорее всего, он экономил деньги, но иногда в голову лезли всякие нехорошие мысли: вдруг Саня уже нашёл себе друзей вместо меня, а со мной ему неинтересно. До сих пор не верилось, что у меня есть лучший друг, и я очень боялся потерять своё сокровище.

И вот настал день, когда мне нужно было возвращаться в школу. Я написал Саше сообщение, что с нетерпением жду встречи, но ответа не получил. В душу закралось нехорошее предчувствие, но я откинул эти мысли куда подальше. Не хотелось сомневаться в дружбе Сани, поэтому решил разобраться на месте.

Родители были настроены мрачно. Отец раздражался по любому поводу, мама давала сотню наставлений, и я уже хотел побыстрее от них избавиться до следующих каникул. На душе было тревожно, и я не находил себе места.

– Дима, обязательно теплее одевайся, у тебя слабые легкие, – повторяла мне мама в машине, а я только огрызался. Она то шапку пыталась мне поправить, то застегнуть пуговицу на куртке. Единственное, что мне сейчас хотелось – это оказаться от них подальше.

– Хватит из него неженку делать, – говорил отец матери, хмуро оглядываясь на меня в зеркало заднего вида. – Он же мужчина в конце концов.

– Ты хочешь, чтобы он заболел? – возмутилась мама.

Обычно они начинали из-за меня ругаться, а потом долго друг на друга обижались. Отец считал, что мать меня сильно балует и что меня надо готовиться к будущей реальной жизни. Мама считала, что я наоборот натворю бед, если мне дать свободы.

– А ещё будь внимательнее с этим твоим детдомовцем, – переключился на меня папа после недолгого молчания. – Ты чересчур доверяешь людям, Дима.

С этим я тоже был не согласен. Людей я вообще опасался и раньше совершенно не хотел с ними общаться. От сверстников я получал в основном пинки, дома – то же самое, и только Саня был первый, кто начал ко мне хорошо относиться.

Мы подъехали к школе, и я с нетерпением вглядывался вдаль, стараясь отыскать знакомый силуэт друга среди белоснежных сугробов. Я уже не слушал родителей и хотел поскорее сбежать от них, поэтому живо выскочил из машины, продолжая осматривать школьный двор. А потом я увидел его. Он стоял недалеко от школы ко мне спиной и о чём-то весело болтал с Артуром Романовым. Сын нашего учредителя звонко смеялся, и я подумал, что впервые вижу Артура таким оживлённым. Обычно Романов всегда выглядел сосредоточенным и серьёзным. Ребята были так увлечены разговором, что даже не заметили, что я приехал.

«Или Саня просто сделал вид, что не заметил меня,» – мелькнула предательская мысль. Я вдруг вспомнил, что Саня не ответил на моё последнее сообщение и до этого вообще редко мне писал.

– Что-то твой друг не спешит тебя встречать, – подбавил отец масла в огонь.

Я промолчал. Отец вытащил из багажника мой чемодан и сунул его мне в руки. Я как в тумане попрощался с родителями, обнял на прощание мать и отправился в спальню как сомнамбула.

Моё состояние тогда было довольно сложно описать. Я чувствовал себя преданным и брошенным, а моё сердце было разбито вдребезги. Я довёз чемодан до спальни, кинул его прямо на пол, а потом почувствовал, как у меня на глазах выступают слезы. Мне нужно было срочно уйти оттуда: не хотелось бы, чтобы мой бывший друг видел, как мне плохо. Этого удовольствия я ему не доставлю.

Я выбежал из комнаты и побрёл на крышу – туда, где мы раньше часто с ним бывали. Тогда горько подумал, что если мне станет совсем плохо, то можно будет и вниз броситься. Меня эта мысль поначалу испугала, а потом начала казаться привлекательной. Я представил, как Саша придёт на мои похороны, будет плакать, а потом поймёт, что сейчас слишком поздно и нужно было раньше думать.