В погоне за ветром (СИ)

— Именно поэтому я никогда и не отвечаю этим уродам, — хмыкнул мальчик. — Присядешь или есть дела?

В ответ песчаный ветер раздул подол цветастого платья Сирокко и ласково поднял ту над землёй. От кратковременного чувства полёта у девочки перехватило дыхание, и та с восторгом посмотрела на брата.

— Видишь, как я могу!

— Вижу, — Хамсин приподнял бровь. — Но ведь это не всё, на что ты способна.

— Да, — скривила рот Сирокко. — Если бы мама знала, чему я смогла выучиться, она бы заперла нас обоих в подвал, куда не залетает даже струйки свежего воздуха.

Это была чистейшая правда — не про подвал, конечно, а про то, что всему Сирокко выучилась сама. Помимо того памятного эпизода, когда Цикута сторожила танец дочери в обмен на тарелку супа, она больше никогда не присутствовала при взаимодействии Сирокко с ветром. Всё же она упрямо придерживалась — или делала вид, что придерживается — идеи, что если не использовать способности, то однажды они исчезнут. Но, тем не менее, она сквозь пальцы смотрела на ежедневные отлучки Сирокко.

И, пусть девочка не знала даже азов взаимодействия с ветром, она танцевала лишь с одной целью: чтобы услышать ветер и, следовательно, голос её подруги. Несмотря на свой непокорный характер, Сирокко почти со смиренным спокойствием приняла известие о том, что ей ни при каких обстоятельствах нельзя взаимодействовать с ветром и «колдовать». Все люди слышали зов своей стихии, однако силой воли заставляли себя сопротивляться ему. Но ветер… Он никогда не звал Сирокко за собой. Не заставлял её призывать его или как-то с ним взаимодействовать. В этом и была его сила — он сам никому не был обязан и ничего не просил взамен.

Сирокко посмотрела на зеленеющие сады впереди. Нежный, прохладный ветер играл мягкими липкими листочками. Сирокко не слышала его, однако с наслаждением всматривалась в игру теней под кронами вековых дубов.

— А знаешь, Сирокко, — вдруг сказал Хамсин. — Мама ведь просто старается смотреть, чтобы ты не наделала глупостей.

Глава 7

Хамсин был, конечно, прав. И у Цикуты ещё целых пять лет получалось удерживать дочь от открытых конфликтов. Однако ничто не длится вечно, и один прекрасный вечер навсегда изменил жизнь Сирокко и всех людей, которые были рядом с ней. Это был один из многочисленных сельских праздников, и вся деревня собралась на небольшой, но достаточно вместительной площади.

Сирокко, не любившая шумные праздники, сидела позади всех и с нетерпением ждала захода солнца, когда старейшина проведёт очередной глупый ритуал и она сможет пойти спать.

— А теперь мы воздадим хвалу Солнцу и Луне, что день и ночь освещают наши пути…

Девочка, теперь уже почти девушка, с трудом подавила зевок. Размеренный голос старика нагонял сон, однако уважение к старшим не позволяло ей сесть на землю и задремать.

— Что, наш подкидыш устал? — сбоку раздался надменный и уже ненавистный голос.

Эхеверия выросла настоящей красавицей. Ей минуло уже шестнадцать лет, и теперь она была в расцвете своих сил. Одетая в парадное желто-зеленое платье, которое только подчеркивало её легкую фигуру, она была похожа на лесную фею. Её медно-коричневые волосы, нежными волнами спускающиеся до самого пояса, были заплетены в какую-то замысловатую прическу, которая только подчеркивала нежный овал лица и выделяла зеленые глаза. Неудивительно, что следом за ней неотступно ступала толпа воздыхателей и лже-подруг, которые пытались за счёт Эхеверии набить себе цену.

— Отстань, — Сирокко даже головы не повернула с сторону пришедшей.

— Что, мамочки рядом нет, некому тебя защитить? Что же теперь будет? — Эхеверия, видимо, просто хотела показаться крутой среди своих глупых друзей. — Пойдёшь плакаться к ней на плечо?

— Убирайся отсюда, — снова сказала Сирокко, потирая висок. Правда, ей не хотелось сегодня ссориться.

— Ещё указывать мне вздумала? Ты тут никто, радуйся, что тебя вообще согласились оставить в деревне, — мучительница упивалась безответностью своей жертвы. Глупая… — Надо было тебя сразу после рождения утопить, как паршивого котёнка…

Эхеверия изумленно отпрянула, встретившись глазами с разъярённым золотистым взглядом Сирокко.

— Хватит, — между девушками встала подоспевшая Цикута, — Идём, Сирокко.

— Нет.

Тихий, но твёрдый голос заставил Цикуту замереть. Она с сожалением покачала головой, понимая, что больше не властна над дочерью.

Сирокко, не говоря более ни слова, с грацией дикой кошки обогнула мать и встала перед Эхеверией.