В поисках Библии: Тайны древних манускриптов

Путешествие из Ливорно на французском почтовом пароходе "Ликург", во время которого он жестоко страдал от морской болезни, лишь ненадолго выбило его из колеи. Вскоре после прибытия в Александрию — город, особо дорогой сердцу исследователя раннего христианства, хотя он и стал безликим многоязычным портом Средиземноморья (или был таковым до тех пор, пока Кавафи, Форстер и Дюрэл не воскресили его былого очарования), — он продолжил свой путь, отплыв на барке вверх по Нилу, в Каир. Из позднейших описаний деяний Тишендорфа явствует, что с самого начала он наметил себе главной целью монастырь Святой Екатерины на Синайском полуострове. В некоторых популярных рассказах — а часть их исходит от самого Тишендорфа содержится намек на то, что сразу же по высадке в Александрии он верхом на верблюде помчался по стопам Моисея — правда, с большей скоростью — через прибрежные земли Красного моря к подножию святой горы. При этом подразумевается, что им все время владело сверхъестественное предчувствие встречи с сокровищами, ожидавшими его на Синае. Это, однако, не подтверждается фактами. Монастырь той же Святой Екатерины в Каире, но главным образом различные коптские монастыри в Нитрийской пустыне отнюдь не в меньшей мере занимали его воображение, суля надежды на грядущие великие открытия.

Маршрут разведывательной поездки Тишендорфа предусматривал также посещение Мар-Сабы на Мертвом море, Лаодикеи, Патмоса и разных других пунктов в Сирии и Малой Азии, а также горы Афон и, разумеется, Константинополя, где, если верить упорно ходившим слухам, во дворце Серай (Сераль) хранился древнееврейский текст Евангелия от Матфея и другие легендарные и неизвестные документы, — вероятно, остатки сокровищ византийских библиотек и созданного в эпоху Возрождения будапештского собрания Матьяша Корвина. Тишендорфу действительно удалось получить из различных источников множество манускриптов, а также купить у посредников немало рукописей, неизвестно где найденных, но всему этому предстояло поблекнуть перед его неожиданной удачей на Синае.

В Синайском монастыре в Каире в ответ на расспросы о манускриптах ему посоветовали посетить монастырь Святой Екатерины, "где он смог бы найти множество великолепных образцов". Таким образом каирские монахи надеялись избавиться от назойливого иностранца. Одновременно они послали своей братии на полуострове предостережение о ненасытном пристрастии гостя к пергамену. Но этот маневр привел к обратным результатам и оказал Тишендорфу услугу, обратив его внимание на монастырь Святой Екатерины. От Тишендорфа было не так-то просто отделаться, и он убедил каирских монахов открыть деревянный стенной шкаф, случайно попавшийся ему на глаза. Немало времени ушло на то, чтобы подобрать ключ, а когда он был найден, обнаружилось изобилие древних текстов, хотя, как это часто бывало, они оказались в отчаянном беспорядке, брошенными на произвол судьбы. Было ясно, что монахи не имеют ни малейшего представления об их содержании, возрасте и даже о языке, на котором они написаны.

В другом шкафу, на этот раз в часовне каирского женского монастыря, оказалось еще больше пергаменных рукописей, и Тишендорф с удовлетворением отметил, что, какие бы предостережения ни нашептывали ему с самого начала пессимисты на родине, он стоит на пороге волнующих открытий. Кроме того, он уверился в том, что способен перехитрить монахов и священников, которые демонстрировали явное нежелание разрешать чужеземцам просто глянуть на их рукописи. Как беспечные, но ревнивые родители, они не могли спокойно относиться к проявлениям внимания со стороны чужаков к их заброшенным детям. Казалось, эти полуграмотные монахи никогда и не вспоминали о существовании истлевающих древних рукописей, но стоило только иностранному гостю выказать к ним хотя бы малейший интерес, они заявляли, что рукописям этим нет цены. У Тишендорфа это часто вызывало отчаяние и отвращение, иногда он поддавался на обман, но со временем обрел должное самообладание, которое вкупе с совершенно необходимой искушенностью в левантинской дипломатии позволяло ему вывозить рукописи из таких мест, которые его коллеги считали безнадежными или недоступными.