В поисках героя. Часть вторая

Мокрые листья ободряюще коснулись его лица, оставив на нем прохладную ночную влагу.

Данзас огляделся.

Над тем местом, где, по его предположениям, находился дом номер шесть, он увидел в небе розовые отблески. Крепко, наверное, сейчас горел домишко. Когда они все вместе уже уходили, он едва-едва занимался, а сейчас, верно, уже пожар разгорелся вовсю.

Нога у Генриха все еще болела. Серьезно. Боль при каждом движении уходила в сердце, а потом в плечо и дальше в голову. Данзас едва сдерживался, чтобы не кричать, хотя очень хотелось. Он вздохнул и выдохнул несколько раз, собираясь, готовясь, и наконец сделал шаг. Первый, тот самый сложный шаг. Ему показалось, что даже земля помогает ему. Он должен был идти.

И он пошел.

Ноги Генриха путались в траве. Руки то и дело натыкались на стволы деревьев, на заборы, кусты. Он шел и искал.

Но когда, сухо прошелестев в воздухе, вверх взлетело штук пять белых слепящих ракет и когда они искусственными солнцами осветили все вокруг, все звуки, которые Генрих слышал ранее, мгновенно исчезли, будто их и не было вовсе - зато снова послышались выстрелы и рокот вертолета.

Когда в небо ворвались осветительные ракеты, Генрих в ту же секунду увидел всю троицу сразу − Екатерину, Евгения и мальчика. Они находились не более чем метрах в пятидесяти от него, в самом дальнем углу дачной территории, на которой Данзас сейчас пребывал, возле разросшихся от дождей и без хозяйского присмотра зарослей крыжовника.

До желанного подлеска им было рукой подать - перелезть через забор из широкой проволочной сетки и миновать гаревую дорожку.

Но все дело было в том, что загонщики им не позволяли высунуться за забор - выстрелами им давали понять, что они обнаружены.

Снова раздался безжизненный, металлический голос в мегафон.

Мальчишка лежал на земле - Генрих это видел отчетливо. А справа и слева от него стояли на коленях Евгений и Екатерина. В поднятых над головой руках Неверова Данзас заметил нож, американский боевой, с широким лезвием. Лезвие ножа Евгения - насколько в свете ракет Данзас мог разглядеть - было в крови.

Генрих от неожиданности споткнулся и упал. Выматерился глухо, нога дала знать... Екатерина тоже держала нож -зрение Генриха не подвело. И на лезвии ее ножа, - такого же фирмы "СОГ", - тоже блестела кровь.

Данзас встал на одно колено и затем, кряхтя, и сдавленно вскрикивая, поднялся на ноги. Он вынул из-за пояса свою "Гюрзу".

- Я разнесу к чертям твои больные мозги, Жека, - громко проговорил Генрих, - если ты сейчас хоть чуть пошевелишь руками, мать твою!

Они повернулись к нему одновременно - Евгений и Екатерина, и когда Данзас увидел их лица, он едва сдержал крик изумления. Эти двое были сейчас похожи друг на друга, как брат и сестра, как близнецы. Их лица были неотличимы друг от друга - бледные, неподвижные, высохшие. Только в глазах у них Генрих заметил искорку жизни. Глаза их нездорово блестели и зрачки, как Данзасу показалось с того расстояния, черными чернилами почти полностью залили их глаза. Видимо, боевые действия последних часов подорвали психику этих людей.

− Оставь нас, − неожиданно спокойно сказал Неверов. - Шипе-Тотек поможет нам выбраться и спастись. Но он требует жертву!

− Замолчи, псих! - оборвал его Генрих. - Оставь ребенка!

Евгений, как показалось Данзасу, даже и не обратил внимания та направленный на него пистолет, он только лишь проникновенно посмотрел в лицо Генриху, затем снова повернулся к подростку. Екатерина уже шептала какие-то слова - может по-испански, а может по-латыни. Руки Евгения возбужденно дрожали.

− Не сметь! - что есть силы заорал Генрих. - Пристрелю, сука! Я убью тебя! Положи нож!

Но как только Генрих затих, Неверов резко обрушил нож вниз.

И тогда Данзас выстрелил - раз, другой, третий.

Голова у Неверова дернулась конвульсивно и обессилено откинулась назад. Евгений упал на спину и не двигался, кровь залила его голову. Так и не дошедший считанные миллиметры до тела мальчика острейший нож валялся рядом в траве.

Бывший однополчанин лежал и не двигался.

Мертвый.

Данзас сразу понял, что Евгений мертв. Он знал, что убил его.

Когда Неверов умер, чувства снова вернулись к Данзасу, и одним полушарием мозга он взвыл от удара-отдачи по руке, державшей пистолет, вторым полушарием прыгнул в сторону. Шальная пуля, мать ее. Ладонь трясло, руку пронзила боль, она вся была в крови.

Продолжилась стрельба беспорядочная и оглушающая. Лежа он услышал, как хрипло зарычала Екатерина, и приподнял голову.

Он видел дрожащие от напряжения ее руки, сжимавшие нож. И понял, что не успеет ничего сделать. Он услышал, как Екатерина прошептала длинную фразу на непонятном языке. Данзас с трудом пополз к пистолету -- метра три их разделяло. И счет на секунды был против него. Потому что она все ниже и ниже опускала руки с зажатым в них американским десантным ножом, все ниже и ниже, все быстрее и быстрее...

- Катя, Катя, постой, Катя! - Генрих сделал еще рывок к Екатерине и еще один, и все тянул руку к пистолету, тянул, тянул, - Катя, Катя...