В поисках короля

— Нирра стала свободной сегодня. — Объяснили ему. — Уходит от матери.

— Уходит от матери?! Бросает одну?

Полог палатки откинулся, и из нее вышла худенькая девушка с двумя длинными косами. Заплетены они были тщательно, но все равно не слишком аккуратно, видно такую прическу она сделала в первый раз. Если бы они находились не в варварском стане, то Хмель бы решил, что она одета бедно. Синее линялое платье было ей велико и волочилось подолом по земле, из-под него мелькали босые ноги, оставляя на выпавшем снежке маленькие следы. Зато кожаная куртка с множеством карманов сидела как влитая на ладной фигурке. За спину у нее был закинут здоровенный мужской лук и деревянный колчан со стрелами.

Выскочившая вслед за девушкой женщина поколебала жалость наемника. Похожа она была на тещу, а уж Хмель знал в этом толк. Увидев недалеко от своей палатки толпу, женщина разразилась еще более грубой бранью. Варвары ответили ей, треща, как деревянные ложки, и махая руками. Девушка, не слушая, решительно подтянула сваливающийся пояс с большим ножом, и зашагала прочь, не удостоив взглядом ни младших, ни Хмеля, ни бранящуюся мать. Та снова скрылась в палатке и выбежала со сковородкой в руке. Девушка начала поворачиваться, но слишком медленно. Сковородка выпала из ослабевшей руки женщины. Хмель развернул ее задом к себе и повел обратно домой, придерживая заломленную руку.

— Давай, мамаша, не позорься. Нехорошо бить маленьких.

Легонько подтолкнул ее в спину, удержавшись от искушения поддать по объемному заду коленом, хотя очень советовали. Женщина все же не удержалась и упала, но назад не вышла, замолчав, как будто ее убили. Хмель довольно отвернулся, демонстративно отряхая руки, и чуть сам не получил брошенной сковородкой по голове, в последний миг успев отшатнуться.

— Это моя мать. — Спокойно сказала Нирра.

— Так и оставалась бы с ней! — Огрызнулся Хмель, забыв, что она не понимает.

Девушка встала боком и посмотрела на него искоса. Потом так же боком подошла и, не глядя, протянула большую синюю бусину с серебряным ободком. Ничего не понимающий наемник взял под одобрительные вопли малышни.

— И что это было? — Спросил он, когда Нирра ушла, то и дело поправляя платье.

Они стали наперебой объяснять, но так непонятно и с такими жестами, что Хмель поспешил найти более внятный источник.

Источник нашелся рядом с собственной комнатой, что-то выговаривающий жене. Красноглазая угрюмо молчала и покорно кивала. Руки у нее были в толстых разодранных рукавицах, завязанные сверху колдовской мерцающей нитью, чтобы не сняла и не принялась вновь царапать живот.

— Я потом зайду. — Попятился Хмель.

Хольт жестом попросил его подождать, сердито поцеловал Кессу и подошел к наемнику.

— Проедемся. — Озабоченно сказал он. — А то у меня уже голова трещит.

Хмелю он нравился. Может, его и хаяли душегубцем, но человеком он был дельным, к Лависсе не приставал, с Герком цапался только слегка и жену свою любил, что бы там в варвары не плели про него и Рут. И пересказывал королевские дела без мудреных словес, просто и понятно, а что было непонятно, тут же разъяснял, ничуть не надсмехаясь. Дела у них были пока аховые, вроде хорошие планы рушил, как говорил Хольт, человеческий фактор. Но теперь он молчал, думая вовсе не о королевстве, и Хмель знал, почему. Горе у советника было такое, что сразу и не придумаешь, зато соразмерное грехам, как поговаривали в войске. Евойная баба была самой что ни на есть Смертью и не просто по прозвищу. По крайней мере, все, кто ее доставал, скорехонько отправлялись на тот свет, как леди Марджери. В остальном девица была как раз под стать мужу: и красивая, и высокая, и не особенно ревнивая. Гаррет, успевший обо всем прознать раньше остальных, нарассказал Хмелю страстей про подземелья и кровавые жертвы. А в конце зловеще добавил, что в мире ведьм и демонов глупых культов не бывает, и зря варвары не дали Сестрам Смерти убить Кессу, как полагалось, потому что ничего хорошего с ней уже не получится, она не для жизни родилась. Так или нет, а красноглазая жила и радовалась, пока в животе у нее в первый раз не зашевелился ребенок. Сперва она даже не поняла, что это, и только расстраивалась, что любимая одежда становится мала. Но когда ей объяснили, что внутри нее новая жизнь… Что происходило у нее в голове, не могли понять ни лекарки, ни ведьмы, но Кесса чуть не разорвала себе живот, стремясь вытащить оттуда ребенка. Ее успокоили, и больше она так не делала, но стоило тому пошевелиться, как она принималась себя царапать, а ногти у нее были самые демонские. Лекарки говорили, что роды будут трудными, и Троеликая знает, кто может родиться.

— Что у тебя? — Наконец спросил Хольт, отбросив невеселые думы.

— Ты у себя всех в войске знаешь?

Советник присвистнул.

— Это только Дон всех знал! Я разве по родам могу перечислить.

— Всех и не надо. Есть одна…

— Да ну? — Хольт коварно заулыбался. — А что только одна? Они могут и вдвоем, и втроем…

— Да не это. Ты Нирру знаешь?

— Из какого рода?

— Ну… — Хмель задумался и описал девушку, как запомнил.