В поисках кота Шредингера. Квантовая физика и реальность

Такие исследователи ставят перед собой и более сложные цели. Они надеются создать крупный «макроатом», возможно в форме прямого цилиндра длиной шесть метров. Если это устройство будет отвечать на внешнюю симуляцию так, как ожидается, то вполне вероятно, что в двери, ведущей к коммуникации на скорости, превосходящей скорость света, появится узкая щель. Детектор на одном конце цилиндра, измеряющий его квантовое состояние, будет мгновенно фиксировать изменение квантового состояния, запущенное возбуждением на другом конце цилиндра. В этом нет особенной пользы для обычной передачи сигналов, ведь невозможно построить макроатом размерами, скажем, от Земли до Луны, разрешив тем самым жуткую проблему с задержкой передачи сообщений от исследователей Луны в центр контроля полетов на Земле. Но этому есть прямое, практическое применение.

Одним из главных факторов, ограничивающих производительность самых современных компьютеров, является скорость, с которой электроны могут перемещаться по схеме от одного компонента к другому. Задержки невелики – в диапазоне наносекунды, – но очень важны. Сассекские эксперименты никак не приблизили перспективу мгновенной передачи информации на дальние расстояния, но перспектива разработки компьютеров, в которых все компоненты мгновенно реагируют на изменение состояния одного компонента, стала казаться реальной. Именно эта перспектива подвигла Терри Кларка сделать заявление о том, что «когда эти законы будут переведены на язык схем, и так восхитительная электроника XX века в сравнении с новыми приборами будет казаться семафором»[64].

Итак, не только Копенгагенская интерпретация полностью оправдана экспериментами для всех практических применений: похоже, грядет такое развитие, которое превзойдет все, что квантовая механика уже дала нам, ведь оно выходит за границы классических устройств. В интеллектуальном плане Копенгагенская интерпретация неудовлетворительна. Что происходит с призрачными квантовыми мирами, которые исчезают в момент редукции их волновых функций, когда мы производим измерения субатомной системы? Как может параллельная реальность, ничуть не более и не менее реальная, чем та, которую мы в итоге измеряем, просто исчезать после проведения измерений? Лучший ответ состоит в том, что альтернативные реальности не исчезают и что на самом деле кот Шрёдингера и жив, и мертв одновременно, но в двух или более различных мирах. Копенгагенская интерпретация и ее практические применения полностью входят в более сложное представление о реальности, в многомировую интерпретацию.

Глава одиннадцатая

Множество миров

До настоящего момента в этой книге я старался не вставать ни на одну из сторон и показывать все аспекты истории кванта, позволив ей говорить самой за себя. Теперь пришло время высказать свое мнение. В этой последней главе я забуду обо всех претензиях на беспристрастность и представлю ту интерпретацию квантовой механики, которую сам нахожу наиболее удобной и полной. Большинство физиков со мной не согласятся, ведь те, кто вообще задумывается об этих вещах, вполне довольны редукцией волновых функций в Копенгагенской интерпретации. Но это признанная позиция меньшинства, преимуществом которой является то, что в нее входит и Копенгагенская интерпретация. Неудобное свойство, которое не позволило этой улучшенной интерпретации решительно завоевать мир физики, заключается в том, что она предполагает наличие многих других миров – возможно, их бесконечного числа, – существующих в некотором роде отдельно от нашей реальности во времени, параллельно нашей Вселенной, но без связи с ней.

Кто наблюдает за наблюдателями?