В полдень на солнечной стороне

Словом, все твои помыслы, все поведение должно быть подчинено солдатам, только тогда они ответно с полной осознанностью подчинятся твоей воле командира.

Другая плоскость армейских взаимоотношений - это когда Петухов сам был подчинённым у старшего по званию и ощущал, как лучшее в командире укрепляло его уверенностью и тайной жаждой походить на него. И подчинение воле такого командира было вовсе не покорностью, а страстным желанием выполнить наилучшим образом его приказ.

И армейский закон о том, что приказы не обсуждают, а выполняют, зиждился на полной вере в командира. И чем крепче была эта вера, тем инициативней и неотвратимей выполнялся приказ при любых условиях, даже тогда, когда, казалось, не было возможности его выполнить.

Поэтому Петухов, пренебрегая некоторыми сторонами характера комбата Пугачёва, так жадно и благоговейно схватывал его лучшие черты командира.

Каждый бой неповторим. И как бы тщательно ни планировался он по минутам, ни укладывался в уставные правила и инструкции, согласно военной науке каждый бой - поединок, идущий с переменным успехом. И исход его решает не только огневой перевес, но и самоощущение бойца в бою. И здесь проницательное видение командира в должный момент способно открыть в суматохе боя ту долгожданную точку его, где обозначается доля успеха, и дерзновенно, слаженно, массированно сосредоточить тут все силы и совершить прорыв, то есть выиграть бой.

Пугачёв, обладая поразительной выдержкой, выработал в себе железную волю. Наблюдая со своего НП за ходом боя, он тактично не вмешивался в то, как руководят своими подразделениями командиры, давал им полную самостоятельность. Этим невмешательством он вселял в них уверенность в своих силах. Наблюдал, словно посторонний, только иногда досадливо морщась или просветленно улыбаясь. И только на лбу у него от скрытого переживания выступали капли пота, которые он смахивал ладонью. И курил беспрестанно, одну папиросу за другой.

Во время боя Пугачёв словно раздваивался, как бы со стороны противника руководя боем немецких подразделений. И когда тактика их действий совпадала с тем, что он мысленно им приказывал, лицо его обретало властное, самоуверенное, торжествующее выражение. И только уверившись в том, что раскрыл и понимает замыслы противника, он рассылал связных с приказаниями командирам подразделений и брался за полевой телефон, то есть уже вмешивался во все дальнейшие этапы руководства боем.

Он верно и точно угадывал критический момент, наступивший в ходе боя. И тогда группировал огонь и солдат в направлении наметившейся скважины в обороне врага и бросался туда с бойцами на прорыв.

И благодаря этому сочетанию дерзостной личной отваги с хитростью, продуманной терпеливостью, как бы временным отстранением себя от руководства боем, с точной угаданностью того момента, когда он своим присутствием должен внушить людям, что победа уже в руках, хотя исход боя ещё не предрешен, и достаточно незначительного перевеса, чтобы одолеть врага, обнаружив ту точку, где противник ослабел именно в данный момент, Пугачёв никогда не упускал такого момента.

И хотя кое-кому позерство Пугачёва не нравилось, Петухов понимал, что в этом внешнем, показном - тщательный расчёт комбата тактики поведения в бою и руководства боем. И вовсе это не показное, не для начальства, - в этом проявляется уверенность Пугачёва в своих командирах, а в том, что он вначале не вмешивался в их руководство подразделениями, выражается то необходимое доверие, без которого командиры не способны проявить свою собственную инициативу, смекалку.

В то же время, когда Пугачёв в критический момент брал все на себя, это и было воплощением того высокого единоначалия и единоподчинения воле одного, которое не должно суетно на всех и всегда распространяться, а как бережно хранимая, решающая и объединяющая сила вступать полностью именно в решающий момент.

В перерывах между боями Пугачёв старался не делать солдатам замечаний о всякого рода нарушениях, но строго спрашивал с командиров, обнаруживая при этом привередливую мелочность и даже строптивость.

Он говорил:

- У хорошего командира все солдаты хорошие. У плохого - он сам себе только хорош. За проступок солдата, если по правде говорить, надо взыскивать не только с солдата, но и с его командира, причем с командира в первую очередь. - Повторял сердито: - Только у плохого командира солдат нехорош. Хороший командир не собой хвалится, а своим солдатом.

Вместе с тем Пугачёв как-то щепетильно-затаенно относился к своей славе отважного, умелого командира.

И когда старшие военачальники отмечали его лично, он выкидывал что-нибудь недозволенное.

Вручают орден. Поблагодарит по форме, потом нагло ухмыльнется, спросит:

- Это что, один на всех? Разрешите тогда носить его всем бойцам моего батальона поочередно.

Как-то на разбор удачно сложившегося боя своего батальона Пугачёв явился в штаб дивизии в сопровождении сержанта Лазарева - командира противотанкового орудия. Когда дали слово Пугачёву, он приказал Лазареву: