В полдень, у ратуши...

«Дойчланд юбер аллес…» Немецкий поэт Гофман фон Фаллерслебен написал эту песню 130 лет назад. Тогда она действительно была песней «всех немцев». Он написал ее в знак протеста против местничества курфюрстов и королей, против разобщенности городов. «От Мааса до Мемеля» — эти слова служили паролем тех, кто выступал за единство Германии снизу. Потом пришел Бисмарк. Он погнал Германию в 1870 году в изнуряющую войну против Франции. Развивавшемуся капитализму в Германии требовалось единство сверху. И Бисмарк оказал капиталу эту услугу. Германия получила монарха. Короли и князья в Версальском дворце принесли присягу кайзеру — прусскому королю Вильгельму. В 1933 году песня фон Фаллерслебена стала гимном германской расы «сверхчеловеков». Под звуки этой мелодии нацисты разгромили Веймарскую республику. В 1945 году первые две строфы были запрещены. 3-я строфа стала национальным гимном Федеративной республики. Пение первых двух строф по-прежнему запрещено.

Но именно их распевают неонацисты. Разумеется, запретный плод сладок. Но дело не в этом. Молодежи сызмальства внушают мысль о единстве немецкой нации. «Германия должна быть единой», — убеждают учителя в школах. «От Мааса до Мемеля», — добавляют они мысленно, а иногда и вслух. Не беда, если школьник не знает, что Маас протекает по территории Бельгии, Голландии и Франции и что литовский город Мемель, захваченный в ХIII веке тевтонцами, в 1923 году был возвращен Литве и с тех пор на картах мира именуется Клайпедой. Вполне достаточно, чтобы ученик проникся идеей «единства». Националисты не признают послевоенных границ: всю ГДР и часть территории Польши и Советского Союза они включают в состав «единой Германии».

Да и как не включать, если конференция земельных министров по делам культов приняла неслыханное решение, разработав принципы «единообразного изображения Германии». Отныне на всех картах и в учебниках будут изображаться границы Германии 1937 года, совсем как на той листовке ХДС, о которой я говорил вначале. Реваншизм возведен в категорию общеобразовательных рекомендаций. Стоит ли удивляться, что многие школьники считают пение запрещенных строф песни фон Фаллерслебена чуть ли не своим патриотическим долгом.

Нацистами, как известно, не рождаются, ими становятся. В Федеративной республике много ребят, у которых есть обоснованное ощущение, что на их претензии и упреки никто не обращает внимания. Отсутствие партнера по диалогу, как в обществе, так и в политике, отсутствие того, кто помог бы найти свое «я», проявить свои способности, не может не сказаться на развитии личности. Подростки и юноши чувствуют себя одинокими и покинутыми. Но они хотят казаться большими и сильными. Такие в первую очередь подвержены заболеванию правым синдромом. Их привлекает культ силы, символика фашизма. Они легко усваивают предрассудки: против иностранных рабочих, коммунистов и вообще против левых.

Основной закон провозглашает, что с прошлым покончено. На практике все выглядит иначе. Консерваторы в судах, школах и вузах при каждом удобном случае стараются равнять молодое поколение на «образцы» морали и нравов прошлого.

Средства массовой информации культивируют антикоммунизм, а ведь это еще один мосток к правоэкстремистской идеологии. Согласно результатам одного опроса почти каждый второй молодой парень согласен с тезисом «разгромите коммунизм!». Страх перед коммунизмом питает праворадикальные организации новыми кадрами.

Закрыть лазейки правому террору!

Вместе с критикой истэблишмента, существующего строя, с появлением в конце 60-х годов в ФРГ левого терроризма в

молодежном движении возникла новая волна, вызванная бессилием государства перед целым рядом внутренних проблем. Но наличие левых террористов выдвинуло на передний план и правых. Оба этих течения нередко противопоставляют одно другому, а ведь у них много общего. Это легко обнаружить, даже не углубляясь в сравнение методов «борьбы».

Один из лидеров правого экстремизма, Фриц Ульрих Бундт, как-то похвастался: «С парнями из КПГ-МЛ и КПГ легко договориться. У нас много общего, например требование единой Германии. Некоторые маоисты переходят к нам. Так было в Нижней Саксонии и в земле Северный Рейн — Вестфалия. Один парень, Кирхман, даже из руководства. Мы и маоисты — вот был бы неплохой союз! Мы показали бы, на что способны!»

Почему маоисты переходят к неокоричневым? Вот как объясняет причину студент из Зеппенхайма:

— Я сотрудничал с гражданской инициативой по охране среды. Потом пришли парни из КПГ-МЛ. Работал вместе с ними. Поначалу был в восторге. Они знали, чего хотели. Подумал, что это и есть самая подходящая для меня политическая группа. По вскоре выяснилось, что они могут угробить любую инициативу. Они везде хотели быть первыми, а мне отводили роль «мальчика на побегушках». Как-то я взял с уличного стенда информационный материал НДП. Почитал. Показалось, что пишут дело. За независимую Германию я был всегда. И против капиталистов. Понравилось, что они не давали спуску никому. Вскоре стал членом НДП.