В полушаге от любви

— Кэмерон… — протянула я, сощурив глаза и склонив голову набок, — ответь-ка мне, пожалуйста, на один вопрос.

— Ты даже не начала его задавать, а я уже чувствую подвох, — проницательно заметил Кэмерон.

— Хочу проверить твою романтичность. Представь себе, что ты должен пробраться ко мне в комнату так, чтобы никто об этом не узнал.

— Лёгкая задача, — усмехнулся Кэмерон.

— Да, только представь, что на этот раз ты проникаешь ко мне не по карнизу, а с помощью верёвочной лестницы.

— Верёвочной лестницы? — Кэмерон изогнул бровь и посмотрел на меня с явно непраздным интересом. — Весьма любопытно, что ты упомянула именно этот способ. Ну-ну, так что же ты хочешь спросить?

— Что бы ты сделал первым делом после того, как влез ко мне в окно?

— Хм… — Кэмерон задумался, выискивая в вопросе подвох. — Наверное, так уж и быть, я бы с тобой поздоровался.

— Это хорошо. — Я отмахнулась, поскольку интересовало меня совсем другое. — А что бы ты сделал дальше?

Он снова задумался.

— Смотал бы верёвочную лестницу и спрятал в комнате.

— Вот! — выдохнула я, обличительно указывая на него пальцем. — Что и требовалось доказать. Ты не романтик!

— Я, конечно, не романтик, — не стал отпираться Кэмерон, — но не могла бы ты объяснить, что конкретно в данной ситуации навело тебя на эту мысль?

— Романтик оставил бы лестницу висеть, где висела, — объяснила я таким тоном, словно он мог бы догадаться об этом и сам.

Кэмерон снова изогнул брови.

— Зачем? — решил уточнить он. — Чтобы другие поклонники имели возможность забраться в покои дамы сердца следом за мной? А мне бы пришлось романтично выкидывать их из окна?

— Нет, — с показным раздражением возразила я. — Затем, что ты должен был в порыве страсти забыть о таких прозаичных вещах, как лестница!

— Несси, милая, — вкрадчиво произнёс Кэмерон, — вроде бы раньше для тебя не были характерны столь странные представления о реальности. Неужели наша помолвка так своеобразно на тебя повлияла?

— Нет! — В моём голосе снова прорезалась укоризна. — На меня так своеобразно повлияло поведение чьего-то протеже!

После чего я рассказала ему от начала и до конца вчерашнюю историю с верёвочной лестницей. К концу рассказа Кэмерон смеялся до слёз.

— Нет, конечно, тогда я не знала, что Эдвард Стейли — это на самом деле герцог Нисберский, — справедливости ради признала я. — Теперь понятно, что он ровным счётом не опасался, поэтому и позволил себе забыть о такой «мелочи», как висящая под окном лестница. Но, честное слово, неужели нельзя было проявить чуть больше внимательности?!

— Эдвард Росар — такой же безалаберный, как и Мирейа Альмиконте, — усмехнулся в ответ Кэмерон. — Говорю же тебе: эти двое обязательно найдут общий язык. Однако же после твоего рассказа всё встаёт на свои места. А я-то с самого утра ломаю голову, что за массовое сумасшествие охватило дворец!

— Какое массовое сумасшествие? — удивилась я.

— Пятеро мужчин и две женщины были замечены вылезающими из окон по верёвочным лестницам, — сообщил мне Кэмерон, сопровождая свои слова весьма выразительным взглядом. Из них четверо — придворные и трое — слуги. При этом ничего не было украдено; более того, как показала проверка, все они имели законное право находиться во дворце и, следовательно, могли входить и выходить из него, как положено. — Он снова вытер заслезившиеся от смеха глаза. — Я дошёл до того, что был готов наведаться с инспекцией на кухню, дабы выяснить, что за траву они могли подсыпать в сегодняшние блюда. А это, оказывается, просто одна не в меру находчивая фрейлина решила пошутить!

— Не пошутить! — возмутилась я. — А прикрыть чью-то… А, пусть будет «пошутить».

Я махнула рукой, почувствовав, что фокусы некоторых герцогов ощутимо приближают мою манеру выражаться к лексикону Илоны.

Как выяснилось впоследствии, Эдвард Росар прибыл во дворец как раз во время этого самого разговора. Не знаю, какие именно аргументы он привёл в своё оправдание, но итог этой встречи устроил всех. Леди Мирейа Альмиконте объявила о своей помолвке.

Глава 26

В честь такого события как бракосочетание леди Мирейи Альмиконте в наше герцогство прибыл её ближайший родственник, его величество король Анри Пятый Бартонье. Прибыл он, разумеется, не внезапно, а по предварительной договорённости, и не один, а в сопровождении своего двора, поэтому скучать нам во дворце не приходилось несколько недель. Досталось всем: от кухарок до фрейлин, от самого последнего конюха и до правой руки герцога Альмиконте, графа Кэмерона Эстли. С последним мы на протяжении этих недель и виделись-то редко — ну, относительно редко, конечно, с учётом того, что проживали мы в одном и том же здании.

Когда его величество, наконец-то, прибыл во дворец, я, как и прочие придворные, увидела его лишь мельком. Король чинно прошёл по длинному коридору со сводчатым потолком и высокими арочными окнами, время от времени со скупым достоинством раздавая кивки склонившимся в приветствии людям, и столь же чинно удалился в приготовленные для него покои. Примерно так же поступила и следовавшая за ним вереница сопровождающих.