В простор планетный

Гром неистовствует. Раскаты, еще усилившись, слились в устрашающий рев. Слепящий блеск молний пронизывает прозрачную каюту, временами становится нестерпимым. А временами — меркнет, теряется в клубах, вихрях, дымах, смерчами налетающих, несомых, видимо, мощным ветром. Свирепые тучи вздымаются с самой поверхности планеты, мчатся откуда-то со стороны. И когда прерывается на мгновение гром — неизвестно, что страшнее: рев его, вдруг замолкающий, или ужасающий свист пылевых вихрей, смерчей. Мерсье знает эти дикие грозы, эти песчаные вихри — он наблюдал такую подавляющую картину не раз во время своих посещений Венеры с предварительными экспедициями. И Горячев, конечно, знает: он ведь тоже участник нескольких экспедиций.

И все же Пьеру беспокойно. Не из-за Горячева. Из-за тех молодых, кому все это внове. Да, правда, они все это видели, слушали по записи. Но другое дело — на месте…

Грохот, вой, визг, ослепительный, гаснущий и вновь вспыхивающий блеск.

Надо поберечь нервы высадившихся на Венеру. Горячев повернул рычажок, и прозрачность стен и палубы уменьшилась наполовину. Блеск молний потускнел, стал как бы размытым, однако трудно смотреть на происходящее снаружи. Молнии не просто сверкают вверху, они бьют из низко нависших туч прямо в поверхность планеты. Словно кто-то пытается сшить огненными нитями небо и землю. Небо? Вместо него непроницаемая гуща облаков. Земля? Не Земля, а Венера. К этому надо привыкнуть. И не к названию только.

Электромагнитное поле космического корабля отклоняет молнии, и ни одна из них не ударяет ближе, чем в десяти метрах. Пылевые вихри опадают на таком же расстоянии. А если бы не это — несомые ими камни гремели бы об обшивку корабля. Они, конечно, не пробили бы ее — и метеоры не пробивают.

Гроза и вихри прекратились внезапно.

Электричество пылевых туч и вихрей над планетой, как и электричество высотных облаков, еще мало исследовано и никак не подчинено власти человека, даже неизвестны закономерности его взрывов и затиханий.

Мутный свет залил каюту. Горячев повернул рычажок до полной прозрачности. Но дневной свет — унылый, гнетущий.

Горячев скомандовал:

— Надеть скафандры!

Уже в течение многих поколений никто не слышал командного тона. Однако участники Большой Экспедиции привыкли к нему за время долгих тренировок. Они быстро выполнили приказ.

Оставив двоих в корабле для наблюдения за приборами и связи с Землей, руководитель направился к выходу, остальные — за ним.

Пьер неотрывно следит за всем происходящим. Его рука машинально протягивается к передатчику: как хочется в этот момент крикнуть слова ободрения! Он делает над собой усилие и отдергивает руку. Это оказывается очень трудным — будто сдвигаешь непомерную тяжесть. Но говорить с экспедицией сейчас нельзя: ее аппаратура не настроена на прием. Да и пока слова дойдут — люди уже будут на поверхности планеты.

Горячеву местность знакома. А сорок семь человек, один за другим миновав камеру воздушного шлюза, вышли на поверхность планеты впервые. Вышли и остановились, озираясь. Открывшийся им новый мир выглядит мрачно. Тусклый желтоватый дневной свет. Ни малейшего проблеска солнца. Это создает безотчетно-тревожное настроение. Чувствуется: атмосфера до предела насыщена электричеством. Вот блеснул колеблющийся, словно призрачный, неуловимо и беспрерывно меняющий форму огонек на вершине скалы. Поблестел — бледный в дневном свете — и исчез. Но тут же в другом месте появился новый. И третий, четвертый… Они извиваются, вытягиваясь и сокращаясь, беспрерывно меняя очертания, словно горящее на ветру газовое пламя.

По бугристой равнине разбросаны холмы то с округлыми, то с заостренными вершинами. Кое-где торчат голые скалы. Горизонта — такого, как на Земле, — нет. Кажется, будто стоишь на дне огромной чаши. С одной стороны вдали желтеет кайма леса, с другой — возвышается конусообразная гора. А в остальных направлениях — сколько можно видеть — желтая каменистая даль. Вверху ползут плотные, громоздящиеся друг на друга тучи.

Кому, как не Пьеру, знать всю сложность и опасность грандиозного предприятия! Сколько было споров о возможности освоить Венеру! Невероятно высокие температура и давление!

Ну так что же! Предварительные экспедиции ведь работали в этих условиях! Скафандры выдержали, и еще в них оказался, как и было предусмотрено, большой запас прочности. А можно ли изменить эти ничего общего с земными не имеющие условия? Но ведь предварительные экспедиции и начали это делать. Однако они только чуть тронули планету. А хватит ли для полного ее преобразования энергетических возможностей? Хватит ли выдержки, силы воли, самопожертвования у людей?

Но сторонники заселения Венеры в конце концов победили. В этом большая доля его, Мерсье, усилий, его знаний, таланта, настойчивости, экспансивности. Не вечно же человечеству жить на одной Земле! Кто прикажет Человеку замкнуться навсегда на старой планете?