В разреженном воздухе. Самая страшная трагедия в истории Эвереста

Вскоре после этого появился Роб Холл. Пытаясь не выдать свою панику, нарастающую с каждой минутой, я поблагодарил его за то, что он привел меня к вершине Эвереста.

– Да, хорошая экспедиция у нас получилась, – согласился он, но потом заметил, что Фрэнк Фишбек, Бек Уэтерс, Лу Касишке, Стюарт Хатчисон и Джон Таек развернулись и пошли назад.

Даже в своем отупевшем состоянии, вызванном кислородным голоданием, я понял, что Холл сильно разочарован тем, что пятеро из его восьми клиентов не смогли дойти до вершины. Я подозревал, что это настроение усиливал тот факт, что команда Фишера, судя по всему, выходила на вершину в полном составе.

– Как жаль, что нам не удалось вывести на вершину больше клиентов, – заметил Роб перед тем, как двинуться дальше.

Вскоре после этого подошли Адаме и Букреев. Они тоже направлялись вниз и встали чуть выше меня, чтобы подождать, пока рассосется пробка и можно будет двигаться дальше. Через минуту к толпящимся на верхушке ступени Хиллари альпинистам добавились поднявшиеся по веревке Макалу Го, Анг Дордже, несколько других шерпов, а за ними следом Даг Хансен и Скотт Фишер. И к тому времени, когда ступень Хиллари окончательно освободилась, я провел без кислорода более часа на высоте 8810 метров.

За время ожидания целые пласты коры моего головного мозга, казалось, полностью отключились. У меня сильно кружилась голова, я боялся, что могу потерять сознание, и лихорадочно рвался к Южной вершине, где меня ждал третий кислородный баллон. Преодолевая усталость и деревенея от страха, я начал спускаться вниз по закрепленной веревке. Внизу ступени меня обошли Анатолий с Мартином и стали торопливо спускаться дальше. Я продолжал с предельной осторожностью сползать по веревке, закрепленной вдоль гребня, но в пятнадцати метрах от склада с кислородными баллонами веревка закончилась, и я не решился идти дальше без кислорода.

Я увидел, что Энди Харрис на Южной вершине копается в куче оранжевых кислородных баллонов.

– Эй, Гарольд! – закричал я. – Ты не мог бы принести мне свежий баллон?

– ЗДЕСЬ НЕТ КИСЛОРОДА! – ПРОКРИЧАЛ МНЕ В ОТВЕТ ПРОВОДНИК. – ВСЕ БАЛЛОНЫ ПУСТЫ!

Это была очень неприятная новость. Мой мозг просто изнемогал от отсутствия кислорода. Я не знал, что делать. В этот момент меня нагнал Майк Грум, двигавшийся вниз с вершины. Майк поднимался на Эверест в 1993 году без кислорода, поэтому его не очень сильно беспокоил этот вопрос. Он отдал мне свой кислородный баллон, и мы быстро стали спускаться к Южной вершине.

Когда мы туда дошли, после проверки кислородного склада выяснилось, что там есть, по крайней мере, шесть полных баллонов. Однако Энди отказывался в это поверить. Он упорно продолжал настаивать, что все баллоны пусты, и что бы мы с Майком ни говорили, нам не удавалось его переубедить.

Чтобы узнать, сколько газа находится в баллоне, надо подсоединить его к регулятору, на котором есть измерительный прибор. Кто знает, возможно, именно так Энди и проверял баллоны на Южной вершине. После экспедиции Нил Бейдлман предположил, что регулятор Энди забился льдом, и в этом случае измерительный прибор мог показывать, что газа в баллоне нет, даже когда баллон был полон. Возможно, именно так можно было бы объяснить причину фанатичного упрямства Энди. И если его регулятор был забит и не поставлял кислород в маску, это объясняет и его явно заторможенное понимание происходящего.

Однако мысль о такой возможности, которая теперь кажется столь очевидной, в тот момент не пришла в голову ни мне, ни Майку. Вспоминая эти события, я теперь понимаю, что действия Энди были совершенно иррациональными. У Энди могла быть очень серьезная гипоксия (кислородное голодание), но так как мое собственное состояние было далеко не лучшим, я не распознал проблем с нашим проводником.

Моя неспособность увидеть очевидное в некоторой степени объясняется еще и протоколом взаимоотношений между клиентом и проводником. У нас с Энди был приблизительно одинаковый уровень физических возможностей и технической подготовки, и если бы мы участвовали в обычной альпинистской экспедиции как равные партнеры, то я бы обязательно обратил внимание на его плачевное состояние. Однако в этой экспедиции Энди играл роль гида, который никогда не ошибается и всегда заботится обо мне и других клиентах. Во время этой экспедиции всем клиентам постоянно вбивали в голову мысль, что нам никогда не следует обсуждать или сомневаться в решениях проводника.

К сожалению, мысль, что Энди мог находиться в еще худшем состоянии, чем я, и что проводник срочно нуждается в помощи, даже не появилась в моем истерзанным отсутствием кислорода мозге.

Энди продолжал утверждать, что на Южной вершине нет полных баллонов, и Майк вопросительно посмотрел на меня. Я пожал плечами в ответ.

– Ничего страшного, Гарольд. Не стоит беспокоиться, – сказал я, повернувшись к Энди. Потом я взял новый кислородный баллон, прикрутил к нему регулятор и направился вниз с горы.