В разреженном воздухе. Самая страшная трагедия в истории Эвереста

Я стоял, не решаясь подойти чуть ближе к краю, а потом заметил едва заметные следы «кошек» – кто-то шел здесь в направлении бездны. Я сильно подозревал, что это могли быть следы Энди Харриса.

Когда прошлым вечером я пришел в лагерь, то рассказал Хатчисону, что видел, как Харрис благополучно добрался до палаток. Хатчисон сообщил об этом в базовый лагерь, а оттуда по спутниковому телефону эту информацию передали в Новую Зеландию девушке Харриса Фионе Макферсон. Она облегченно вздохнула, узнав, что Харрис невредим и находится в четвертом лагере. Теперь жена Холла в Новой Зеландии должна была сделать невообразимое: снова позвонить Макферсон и сообщить ей, что произошла ужасная ошибка, на самом деле Энди не вернулся и, по всей вероятности, погиб. Представляя этот телефонный разговор и свою роль в происшедшем, я ощутил подступающую тошноту и упал на колени. Я стоял, скрючившись, ощущая, как порывы ледяного ветра бьют мне в спину.

После часа, проведенного в напрасных поисках Энди, я вернулся в свою палатку как раз в то время, когда по рации шел разговор между базовым лагерем и Робом Холлом. Из этого разговора я узнал, что Роб был все еще наверху, на гребне вершины, и просил о помощи. Потом Хатчисон рассказал мне, что Бек и Ясуко погибли и что Скотт Фишер тоже находится где-то наверху на горе. Вскоре после этого батареи нашей рации разрядились, и мы больше не могли связываться с другими лагерями.

Обеспокоенные тем, что потеряли с нами контакт, члены команды IMAX, находящиеся во втором лагере, позвонили в южноафриканскую команду, чьи палатки стояли на седле всего в нескольких метрах от наших.

Дэвид Бришерс, руководитель экспедиции 1МАХи

альпинист, с которым я был уже двадцать лет знаком, рассказывал так:

– Мы знали, что у южноафриканцев был мощный радиопередатчик, поэтому попросили одного из членов их команды, находящегося во втором лагере, позвонить Вудалу на Южное седло и передать ему следующее: «Случилось ЧП. Там, наверху, умирают люди. Надо как-то связываться с оставшимися в живых из команды Холла, чтобы скоординировать спасательную операцию. Пожалуйста, дай Джону Кракауэру воспользоваться вашим радиопередатчиком». И, представь, Вудал отказал. Они прекрасно понимали, чем мы рискуем, но так и не дали нам свой радиопередатчик.

Сразу после экспедиции, когда я готовил статью для журнала Outside, я опросил всех, кого только смог, из команд Холла и Фишера. С большинством из этих людей я говорил по нескольку раз. Но Мартин Адаме с недоверием относился к журналистам и отказывался общаться со мной до тех пор, пока журнал не напечатал мою статью.

Когда, наконец, в середине июля я дозвонился до Адамса и он согласился со мной поговорить, я попросил его рассказать все, что он помнит о штурме вершины. Мартин был одним из наиболее сильных клиентов и в тот день шел в числе первых, в течение всего восхождения то немного обгоняя меня, то немного отставая. Он производил впечатление человека с удивительно хорошей памятью, и поэтому мне было очень интересно узнать, совпадет ли его версия событий с моей собственной.

По словам Адамса, во второй половине дня, когда он направился вниз с Балкона с высоты 8413 метров, он еще видел, что я был впереди, опережая его самого минут на пятнадцать. Но я спускался быстрее Адамса, и вскоре он потерял меня из вида.

– Когда я заметил тебя в следующий раз, было почти темно, – рассказывал он. – Ты пересекал Южное седло в тридцати метрах от палаток. Я узнал тебя по твоему яркому красному костюму.

Вскоре после этого Адаме спустился на плоский выступ, непосредственно над крутым ледяным склоном, который я прошел с огромным трудом. Там он провалился в небольшую трещину. Он смог выбраться из нее без посторонней помощи, затем упал в другую, более глубокую трещину.

– Лежа в этой трещине, я думал, что мне пришел конец, – вспоминает он. – Я долго из нее выбирался и в конце концов выбрался. Когда я вылез наверх, все мое лицо было в снегу, который быстро превратился в лед. Потом слева от себя я увидел сидящего на льду человека. У него на лбу светился фонарь, и я пошел в его направлении. Ночь еще не наступила, но было так темно, что я не мог разглядеть палатки.

– Так вот, я подошел к этому парню и спросил: «Эй, где находятся палатки?», и этот парень, кем бы он ни был, показал мне направление. Тогда я ответил, что и сам думал, что палатки находятся именно там. Потом этот парень проговорил что-то вроде: «Поосторожнее там. Склон здесь скользкий и круче, чем кажется. Может, нам вдвоем стоит принести веревку и несколько шурупов для льда». Я подумал: «Да гори все это огнем. Я пошел». Как только я сделал два или три шага, то упал и заскользил на животе вниз по льду, головой вперед. Пока я скользил, мой ледоруб зацепился за что-то, меня развернуло, и я смог остановиться у подножия этого склона. Я поднялся и побрел к палатке. Вот и вся история.