В ритме его сердца

«Две минуты до посадки. Высота 300 метров»

«Высота 120 метров»

Одонецкий видит огни посадочной полосы аэродрома.

«Высота 90 метров»

«Высота 60 метров»

Он знает чётко, это точка невозврата.

«Двадцать секунд до посадки. Боковой ветер отсутствует»

В десяти метрах над полосой Ярослав выполняет самый тонкий маневр за последние полчаса - выравнивание самолёта.

«Высота девять метров»

«Высота шесть метров»

Чётко, отточено, словно выверяя до миллиметра, он слегка оттягивает рычаг, замедляя спуск, и производит мягкую посадку. Обратный цифровой отсчёт, торможение, Одонецкий сбрасывает тягу двигателей, и огромный самолёт осторожно садится на посадочную полосу.

Когда шасси поочерёдно коснулись полосы, ему на мгновение показалось, что их режущие звуки сильного трения о бетон, он чувствует каждой клеточкой своего напряжённого тела, каждой его микрочастицей, и только через мгновение мысленно понимает, что они уже на земле.

Посадка безопасная, но самолёт продолжает двигаться на бешеной скорости. Ярослав на мгновение теряет уверенность. Снова перед глазами встают события одиннадцатилетней давности, ведь именно в такой момент и произошла катастрофа его самолёта, которая унесла жизни стольких людей. Он не видит перед собой полосы, он только слышит крики людей, видит лицо погибшего командира и бортпроводников. Одонецкий тяжело прикрывает глаза, чтобы избавиться от этого ужаса, словно пытаясь стереть этим свои воспоминания.

Но уже через мгновение он медленно приоткрывает веки и смотрит перед собой. Самолёт двигается уже медленно, сбросив скорость с 245 до 30 км/ч.

Он поворачивает голову на Ивана, который смотрит на него испуганными глазами.

— Ярослав Сергеевич, что с вами? Вам плохо? Вы же всё сделали как нужно.

Одонецкий смотрел на молодого человека молча, по-прежнему крепко сжимая в своих руках штурвал самолёта. И только когда лайнер полностью остановился, он разомкнул пальцы, и, закрыв глаза, тяжело опустился на спинку кресла.

Он не мог сейчас понять свои ощущения внутри. Всё было сумбурно и хаотично, перехлёстывали эмоции радости и некоторой растерянности. Но одно он понимал точно. Свою главную точку невозврата, он смог преодолеть сегодня. Преодолел свой страх перед посадкой самолёта, который так долго терзал его голову и душу. У него получилось. Он это, сделал…

Громкие звуки скорой помощи, раздавшиеся рядом с самолётом, заставили его вернуться в реальность. Ярослав отстегнул ремень безопасности и молча, поднялся с кресла, возвращаясь в салон самолёта, на своё место.

Он проводил глазами врачей, которые на носилках выносили из самолёта командира экипажа. Достав дорожную сумку из багажника, он надел её на плечо и вместе с остальными пассажирами направился к выходу.

Уже в дверях аэровокзала его окликнули.

Он обернулся.

Иван стоял перед ним, запыхавшись, и склонившись над землёй, тяжело дышал.

— Ярослав Сергеевич, куда же вы? Вы же ещё не долетели до места. Сейчас будет регистрация пассажиров нашего рейса. Вас отправят на другом самолёте.

Ярослав немного подумал и ответил.

— Мне не нужно домой, мне нужно в Санкт-Петербург, и как можно быстрее.

— Но как же…

Иван резко замолчал, не договорив, заметив лучезарную улыбку Ярослава.

— Иди, герой! Тебя там наверняка все ждут! Получай свои заслуженные лавры победителя. Ты справился! Я горжусь тобой и очень рад нашему знакомству!

Ярослав протянул парню свою крепкую руку. Тот нерешительно протянул свою в ответ и, коснувшись сильной ладони Одонецкого с благодарностью, пожал её.

— Я тоже, очень рад нашему знакомству! Спасибо Вам большое, за помощь!

— Не стоит! Бывай!

Ярослав похлопал его по плечу и стремительно направился к кассам аэровокзала. Сейчас он хотел только одного, как можно быстрее попасть в Санкт-Петербург и увидеть свою жену и маленькую дочку.

Глава 27

— Полина Владимировна, можете вставать и одеваться, — обратилась к женщине врач.

Дягилева оделась и присела на краешек стула. Она была, слегка растерянна, руки нервно подрагивали, а сердце от бешеного ритма, казалось, выпрыгнет из груди.

Молодая врач присела за стол и, посмотрев на Полину, улыбнулась.

— Не волнуйтесь, вы так. На вас лица нет.

Полина натянуто улыбнулась.

— Это ваша первая беременность?

— Нет. У меня уже есть дочь.

— Сколько ей?

— Шесть лет.

— Ну что ж, прекрасная разница в возрасте. Вы молоды, здоровы. Самое время, подумать о втором ребёнке. У вас семь недель. Будем вставать на учёт или?

Полина задумалась. Мысли хаотично путались в её голове от неожиданной новости, и она словно не расслышала вопроса, который ей задала врач.

— Простите, что вы сказали?

— Я спросила. Будете вставать на учёт или делать аборт?

— Аборт? Ни в коем случае.

— Я просто уточняю. Ко мне приходят разные мамочки, и иногда поворот судьбы ребёнка, идёт к моему величайшему сожалению по дороге, из которой нет возврата назад. Ну, так, что вы решили? Или вам, нужно подумать?