В родных местах

— А в поселке, где я раньше жил, сейчас уже холодище, наверно. Вьюги там. Скажите, а вы любите вьюги? И я тоже почему-то. Особо, если морозу большого нету. — И неестественно бодро предложил: — Слушайте, давайте поедем куда-нибудь на север!

Она не отозвалась. «Что это за человек? — думала Елена. — То кажется совсем чужим, а то становится удивительно близким. На диво трудолюбив. Ему бы еще немного подучиться…»

Семен чем-то напоминал ей отца. Мягкостью характера? Да. Но у отца это казалось проявлением интеллигентности. А тут воспринимается, пожалуй, как слабость. Трудолюбием?.. Отец тоже все время находил себе работу. Но у того она была благородной, осмысленной. Как и Семен, все торопился, нервничал. Ходил к больным даже в выходные. Ночами стучали: «Мирон Константинович, помогите!» И он помогал всем, кто нуждался в его помощи. Жили в общем-то бедновато. Но Елена не помнит, чтобы когда-нибудь был разговор о нехватке денег.

Чем же похож?.. Может быть, улыбкой застенчивой, как бы говорящей: «Вы уж извините». И робким движением руки, — неловко приглаживает волосы, хотя и нет в этом необходимости. Есть и еще что-то неуловимо сходное у обоих, а что — не скажешь.

Детство у отца, как и у Семена, тоже нелегкое. Дед Елены, пьяница-сапожник, был скандалистом и сквернословом. И если б не бабушка, добрейшая, терпеливая женщина, неизвестно, что бы стало с отцом. В институте отец учился, когда стариков уже не было в живых.

Конечно, в Семене есть чудинка. Но Елене казалось: из парня этого можно вылепить что угодно. Работы ваятелю будет много. Но материал для лепки, кажется, вполне подходящий.

Они непременно должны встречаться. Нет, как мужчина он не нравился Елене. Да и кому из женщин он мог понравиться! Странная вещь все-таки сердце человеческое. Еще в школе она влюбилась в одноклассника, красивого эгоистичного весельчака, острослова и гордеца, за которым бегали все девчонки. Елена стыдилась своей любви. Судьба, будто нарочно, сталкивала их: одна и та же школа, общие друзья. Он был проницателен. Сказал ей однажды: «Какие глаза у тебя. Такие бывают только у сумасшедших и у влюбленных. На сумасшедшую ты вроде бы не похожа». Усмехнулся и как-то очень уж ловко обнял ее. Возмутилась. И, кажется, с этого вечера началось… Он настойчиво ухаживал за ней, и когда Елена училась на последнем курсе медицинского, предложил стать его женой. Она была в ту пору легкомысленной. Несомненно. Ведь видела же, что он за человек, но ослепленная любовью, убеждала себя: это у него пройдет, она перевоспитает его. Ха-ха, перевоспитает! Вскоре после замужества Елена увидела совсем другого человека. Куда девалась его веселость. Он был веселым только на людях, а дома молчал, сопел и злился. Остроты, которые прежде забавляли и восхищали Елену, были не его собственные. Он записывал их в толстый блокнот, услышав или вычитав где-либо, и ловко пользовался ими. У него вообще была удивительно цепкая память, которую все, в том числе и Елена, принимали за ум. И еще — унизительное вранье. Он много врал и так умело, что не сразу заметишь.

Семен по сравнению с ним — невинное дитя. Может быть, поэтому ей хотелось опекать Земерова. Что бы сказала она, узнав, что и у Семена тоже с самого начала появилось странное, непонятное желание — покровительствовать ей.

9

— Сергей Иванович! — позвал Семен Бетехтина, когда тот проходил в цехе мимо него. — Я хотел поговорить с вами.

— Ну!

— Это насчет того…

— Чего «того»? Объясняешься, как кисейная барышня!

— Я сейчас согласен быть бригадиром.

— Знаешь что, работаешь ты быстро, а думаешь слишком медленно. Сколько времени прошло, как я тебе предлагал? Вот то-то и оно-то! Бригадиром утвержден Лукин.

— Он же временно.

— С пятницы постоянно. Работай лучше, а выдвинуть сумеем.

— Да я и не мечтаю о выдвижении…

«Верно, не мечтает», — подумал Бетехтин, а вслух сказал:

— Вот что… Завтра в клубе будет лекция, приходи. Там и поговорим.

Семен согласно кивнул головой.

Но он не пришел. В этот вечер у него поднялась температура.

* * *

Самым странным, непонятным человеком в цехе, по мнению Бетехтина, был Земеров. Всех понимал Бетехтин, а его нет. С одной стороны, вроде бы парень как парень: трудолюбив, сообразителен в работе, бесхитростный, улыбка у него застенчивая, детская, подкупающая. Кажется, о чем хочешь можешь договориться с ним. Ан нет, обмишулишься. От общественной нагрузки увильнул, бригадиром выдвинуть хотели — отказался, тихий упрямец. Слухи разные ползут: будто два дома купил, мать на базаре барышничает. Профорг Семеныч сказал как-то:

— С мещанским душком человечек.

Что-то есть в Земерове затаенное, неясное: порой смотрит испуганно, будто бить его собираются, глаза в сторону отводит, говорит тихо, коротко и натужно, голосом, который уже сам по себе вызывает у собеседника какую-то антипатию и настороженность. Но бывший строевик не привык доверяться первому впечатлению: знал, как сложен бывает, казалось бы, простой с виду человек.