Въ русскихъ и французскихъ тюрьмахъ

«Въ заключеніе», — говоритъ авторъ этихъ воспоминаній, — «я долженъ прибавить, что наконецъ въ тюрьму назначили новаго смотрителя. Старый вздорилъ съ казначеемъ: они не могли миролюбиво подѣлить доходовъ отъ арестантскаго пайка и въ заключеніе оба были прогнаны со службы. Новый смотритель не такой звѣрь, какъ его предшественникъ. Но я слышалъ, однако, что при немъ арестанты еще больше голодаютъ и что онъ нисколько не стѣсняется прогуливаться кулакомъ по ихъ физіономіямъ». Вышеприведенный отрывокъ превосходно суммируетъ «тюремныя реформы» въ Россіи. Одного изверга прогоняютъ со службы, но на его мѣсто сажаютъ другого, иной разъ еще худшаго. Не замѣной одного негодяя другимъ, а лишь путемъ коренной реформы всей системы можетъ быть достигнуто какое-либо улучшеніе въ этой области; къ этому заключенію пришла и спеціальная правительственная коммиссія, недавно разсматривавшая этотъ вопросъ. Но конечно было бы величайшимъ самообманомъ думать, что возможны какія бы то ни было улучшенія при существующей системѣ государственнаго управленія. По меньшей мѣрѣ, полдюжины правительственныхъ коммиссій засѣдаютъ для обсужденія вышеуказанныхъ вопросовъ и всѣ онѣ пришли къ заключенію, что правительство должно рѣшиться на очень крупные расходы, въ противномъ же случаѣ въ нашихъ тюрьмахъ будутъ господствовать старые порядки. Еще болѣе чѣмъ въ крупныхъ расходахъ, наши тюрьмы нуждаются въ честныхъ и способныхъ людяхъ, но за такими людьми теперешнее русское правительство не гонится, хотя они существуютъ въ Россіи, и даже въ немаломъ количествѣ. Я укажу, для примѣра, на одного такого честнаго человѣка, полковника Кононовича, коменданта Карійскихъ промысловъ. Не вовлекая казну въ новые расходы, полковникъ Кононовичъ ухитрился починить и привести въ порядокъ старыя полусгнившія тюремныя зданія, сдѣлавъ ихъ болѣе или менѣе удобообитаемыми; располагая ничтожными средствами, онъ улучшилъ арестантскую пищу. Но было достаточно случайной похвалы путешественника, посѣтившаго Карійскую ссыльную колонію, и такой же похвалы, въ письмѣ, перехваченномъ на пути изъ Сибири, чтобы сдѣлать полковника Кононовича подозрительнымъ въ глазахъ нашего правительства. Онъ былъ немедленно уволенъ и его замѣститель получилъ приказаніе возвратиться къ старому суровому режиму. На политическихъ преступниковъ, пользовавшихся относительной свободой по отбытіи ими сроковъ, были снова надѣты кандалы, двое изъ нихъ, однако, не захотѣли подчиниться этому варварскому распоряженію и предпочли покончить съ собой. На Карѣ водворился желательный для правительства «порядокъ». Другой сибирскій чиновникъ, генералъ Педашенко, попалъ въ немилость за то, что отказался утвердить смертный приговоръ, вынесенный военнымъ судомъ политическому арестанту Щедрину. Щедринъ обвинялся въ томъ, что ударилъ офицера, оскорбившаго двухъ его товарищей по заключенію, Богомолецъ и Ковальскую.

Подобныя явленія въ порядкѣ вещей въ Россіи. Займетесь ли вы распространеніемъ образованія, улучшеніемъ быта арестантовъ или какой-либо другой работой гуманитарнаго характера, вы неизмѣнно вызовете неудовольствіе и подозрѣніе правительства, а въ случаѣ если вы окажетесь виновникомъ, вамъ прикажутъ подать въ отставку. Вблизи Петербурга имѣется исправительная колонія для дѣтей и подростковъ. Судьбѣ этихъ несчастныхъ дѣтей нѣкій господинъ Гердъ (внукъ знаменитаго шотландца, помогавшаго Александру I въ дѣлѣ реформы нашихъ тюремъ) посвятилъ всю свою энергію. Онъ отдался этому дѣлу всѣмъ сердцемъ и, по справедливости, могъ быть названъ вторымъ Песталоцци. Подъ его облагораживающимъ вліяніемъ, испорченные маленькіе воришки и другія дѣти, испорченные вліяніемъ улицы и тюрьмы, становились людьми въ лучшемъ смыслѣ этого слова. Удаленіе мальчика изъ общихъ мастерскихъ или высылка его изъ класса были самыми серіозными наказаніями, практикуемыми въ этой колоніи; немудрено, что она вскорѣ сдѣлалась образцовой. Но русское правительство не нуждается въ людяхъ, подобныхъ Герду. Его уволили отъ занимаемаго имъ мѣста и колонія, которой онъ такъ гуманно управлялъ, превратилась въ обычную русскую тюрьму, съ обычной системой наказаній, до розгъ и карцера включительно.

Приведенные нами примѣры въ достаточной степени ясно указываютъ какъ на недостатки системы, такъ и на то, чего можно ожидать отъ нашихъ властей. Воображать, что возможна какая либо реформа въ нашихъ тюрьмахъ, было бы явной нелѣпостью при данныхъ условіяхъ. Наши тюрьмы являются лишь отраженіемъ всей нашей жизни при теперешнемъ режимѣ; и онѣ останутся такими до тѣхъ поръ, пока наша правительственная система и вся наша жизнь не измѣнятся кореннымъ образомъ. Тогда, и лишь тогда, «Россія сможетъ показать, что она въ состояніи сдѣлать;» но тогда, я надѣюсь, мы найдемъ для борьбы съ преступленіями нѣчто получше такъ называемыхъ «прекрасныхъ тюремъ.»

Глава III

Петропавловская крѣпость