Въ русскихъ и французскихъ тюрьмахъ

Здѣсь же былъ заключенъ Д. И. Писаревъ, продолжатель работы Чернышевскаго. Лишенный возможности заниматься активной дѣятельностью на свободѣ, онъ продолжалъ ее въ крѣпости: здѣсь имъ было написано одно изъ самыхъ блестящихъ и популярныхъ изложеній «Происхожденія видовъ». Такимъ образомъ были загублены два могучихъ таланта въ то время, когда они достигли полной силы своего развитія. Чернышевскій былъ сосланъ въ Сибирь, гдѣ его продержали двадцать лѣтъ, сначала въ рудникахъ, а потомъ, въ теченіи тринадцати лѣтъ, въ Вилюйскѣ, крохотномъ городишкѣ, расположенномъ у границъ полярной области. Просьба объ его освобожденіи, подписанная членами международнаго литературнаго конгресса, не произвела никакого впечатлѣнія. Русское правительство настолько боялось вліянія Чернышевскаго въ Россіи, что разрѣшило ему возвратиться изъ Сибири и поселиться въ Астрахани лишь тогда, когда о прежней литературной дѣятельности Чернышевскаго не могло быть и рѣчи: здоровье великаго писателя было въ конецъ разрушено двадцатью годами жизни, полной лишеній и нравственныхъ страданій; жизни, безплодно растраченной среди полудикарей. Сенатскій судъ надъ Чернышевскимъ былъ въ сущности лицемѣрной комедіей; достаточно указать, что въ числѣ доказательствъ его вины фигурировали его статьи, всѣ изъ нихъ пропущенныя цензурой, и его романъ, написанный въ крѣпости. Съ Писаревымъ поступили еще проще, продержавъ его въ крѣпости, пока сочли нужнымъ… Онъ утонулъ нѣсколько мѣсяцевъ спустя послѣ освобожденія.

Въ теченіе 1870 и 1871 годовъ въ куртинахъ находилась въ заключеніи молодежь обоего пола, обвинявшаяся въ принадлежности къ кружкамъ Нечаева, которыхъ лозунгъ былъ: «Въ народъ!» Они учили русскую молодежь нести проповѣдь соціализма въ нѣдра народныхъ массъ, раздѣляя въ тоже время съ народомъ его тяжелую трудовую жизнь. Но вскорѣ, уже въ 1873 году, была открыта новая, болѣе обширная и болѣе надежная тюрьма въ стѣнахъ крѣпости, а именно — Трубецкой бастіонъ. Съ того времени Екатерининская куртина дѣлается исключительно военной тюрьмой, предназначенной для петербургскихъ офицеровъ, присужденныхъ къ заключенію въ крѣпостяхъ за нарушенія военной дисциплины. Политическіе же заключенные, содержащіеся до суда, помѣщаются въ Трубецкомъ бастіонѣ. Обширные и высокіе казематы куртины были передѣланы, украшены и вообще сдѣланы болѣе или менѣе комфортабельными. Такъ какъ они сообщаются съ Трубецкимъ бастіономъ, тутъ даютъ теперь свиданія съ родными тѣмъ немногимъ изъ заключенныхъ, которые пользуются этой льготой. Тутъ же засѣдаютъ спеціальныя коммиссіи, производящія предварительныя слѣдствія по государственнымъ процессамъ и выпытываютъ признанія. Соловьевъ, повѣшенный въ 1879 году, былъ, повидимому послѣднимъ изъ «политическихъ», сидѣвшихъ въ куртинѣ. Впрочемъ, нѣкоторыхъ обитателей Трубецкого бастіона переводятъ на нѣсколько дней въ куртину, для того, — чтобы уединить ихъ для какихъ-то неизвѣстныхъ цѣлей отъ остальныхъ товарищей. Мнѣ извѣстенъ одинъ такой случай, относящійся къ Сабурову. Его увели въ куртину и усыпили при помощи медикаментовъ, съ цѣлью его фотографировать… Такъ по крайней мѣрѣ, сказали ему, когда онъ былъ приведенъ въ сознаніе. Во всякомъ случаѣ, Екатерининская куртина не играетъ больше роли политической тюрьмы. Трубецкой бастіонъ, находящійся рядомъ, былъ перестроенъ для этой цѣли въ 1872 году.

Здѣсь «политическихъ» держатъ нерѣдко по два, по три года, въ ожиданіи рѣшенія различныхъ тайныхъ коммиссій, которыя могутъ отдать ихъ подъ судъ или же просто выслать въ Сибирь «административнымъ порядкомъ», безъ всякаго суда.

Трубецкой бастіонъ, въ которомъ мнѣ пришлось провести болѣе двухъ лѣтъ, не облеченъ болѣе той тайной, которая его покрывала въ 1873 году, когда онъ впервые былъ сдѣланъ домомъ предварительнаго заключенія для политическихъ. Семьдесятъ двѣ камеры, въ которыхъ содержатся арестанты, занимаютъ два этажа редута, пятиугольнаго зданія съ дворомъ внутри; одинъ изъ фасовъ этого зданія занятъ квартирой завѣдующаго бастіономъ и караульной комнатой. Камеры бастіона довольно обширны, каждая изъ нихъ представляетъ изъ себя казематъ со сводами, предназначающійся для помѣщенія большого крѣпостного орудія. Каждая имѣетъ одинадцать шаговъ (около 25 фут.) по діагонали, такъ что я могъ ежедневно совершать семиверстную прогулку въ моей камерѣ, пока мои силы не были окончательно подорваны долгимъ заключеніемъ.