В самой глубине

Родные места возвращаются к нам. Они приходят в виде слов, потери памяти, кошмаров. Из-за них мы иногда просыпаемся, ощущая, как что-то давит на грудь, что-то животное, или мы включаем свет – и перед нами стоит кто-то, кого мы считали давно умершим, и смотрит на нас. Снова зима. По утрам в трубах гудит и гремит, а на оконных стеклах изнутри намерзает лед. Подойдя к роднику, я вижу, что он замерз. По радио сплошные автомобильные аварии и отмененные поезда. В этом году я скучаю по зимам на реке. По тишине. Когда кругом никого, кроме тебя. Я все еще жду, когда ты вернешься. Если кто-нибудь потусторонний станет преследовать меня, это будешь ты. Но дом молчит, и если ты здесь, то сохраняешь молчание. Мысль о том, что всегда будут новые зимы за зимами, непостижима. Ты мертва и забрала с собой больше десятка лет дурных чувств, трясины недопонимания, пропущенных дней рождений, все мои годы с двадцати до тридцати, за время которых тебе отрезали грудь, а меня даже не было рядом, а также Марго и все, что с ней случилось. Я часто думаю обо всех мертвецах, живущих под водой.

Я понимаю, что должна двигаться дальше. Я возвращаюсь на работу, сижу за своим столом. Делаю пробные вылазки с другими лексикографами в местный паб под названием «Лиса и гончая». Мне бы хотелось, чтобы со мной была собака. Думаю о том, чтобы взять собаку из приюта. И ничего не делаю для этого. Хороших дней у меня больше, чем плохих. Я не прошу пока о большем. В плохие дни я вспоминаю, как все на реке уходит под воду, как шлюзы выступают из водорослей, как переплетаются корни деревьев. И я знаю, что вверх по течению река сужается до ручейка, похожего на штопор; там желтоватая пена по берегам, и в зеве дамбы стоит цапля, словно ждет чего-то.

Благодарности

Примерно через год после того, как я начала писать эту книгу, мой партнер поставил мне на стол высказывание в рамке. Там были слова, которые написала я сама, хотя редко верила в них. Вот они: «Я думаю, что эта книга получится действительно охренительной. Дэйзи Джонсон». Теперь эти слова служат напоминанием того, что невозможно написать книгу в одиночку. Я бы не смогла написать ее без следующих людей:

Амели Шанарин, которая, я надеюсь, однажды прочитает эту книгу, зная, как много в ней было отредактировано, пока она дремала.

Алекс Боулер, который сказал «да» этой книге с самого начала.

Стив, Фиона и все остальные из «Грейвулфа».

Спасибо всем из издательства «Джонатан Кейп» за их ударный труд. Особенно хочу сказать спасибо Ане, Клэр, Мелхоле, Джо и Сюзанне.

Крис Уэллбилав и все остальные из литературного агентства «Эйткин Александр».

Джек Рамм, который работал и, как я подозреваю, впадал в отчаяние от этой книги почти столько же, сколько и я.

Кроме того, я обязана всем, кто сидит напротив меня за столом: Джесси, Джессу, Лоре и Ханне.

Без них я бы ничего не написала: Сарват, Киран и Том.

Спасибо Мэтту за ту самую рамку со словами. Да будут путешествия в фургонах, всегда.

Спасибо Большому Джейку. Поллианне и Джейку. Моей бабушке.

Спасибо моим родителям, ради которых я и пишу все это.

Спасибо книжным торговцам и книжным магазинам. В частности, оксфордскому «Блэкуэллсу»[26].

И всем, кто читал мой первый сборник рассказов, «Топь»[27], и советовал его друзьям и родным. И всем, кто прочитает и – я скрещиваю пальцы – посоветует другим эту книгу.