В сетях обмана и любви

– Она сама перерезала веревку, хотя была совсем девочкой. Я нашел Мэг, когда она пыталась вернуть отца к жизни. – Джон ладонью смахнул набежавшие слезы. – Печальнейшее зрелище, которое я когда-либо видел. Она велела мне не допускать в конюшню никого и не говорить никому, что случилось. Матери она сказала, что его милость упал и ударился головой. – Джон вздохнул. – Она стала другой после этого, повзрослела за одну ночь, взяла управление в свои руки и помогла остальным пережить это несчастье. И не было никого, кто бы ее утешил.

Джон с надеждой посмотрел на Николаса.

– Вы ведь позаботитесь о ней, правда? Бог свидетель, ей нужны любовь и забота. А вы, как видно, хороший человек. Не подведите ее, Ник. Остальные девочки – глупенькие, легкомысленные создания. Мэг – лучшая из них.

Онемевший от потрясения Николас преодолел оставшуюся часть лестницы. Позволив Джону отпереть дверь в спальню графа, он вошел, остановился посреди комнаты, оглядел голые стены и последние жалкие следы пребывания в этой жизни Уиклиффа.

– Клянусь, она никогда не будет ни в чем нуждаться, Джон.

– Нашей Мэг не нужны красивые платья, деньги или кольца, Ник. Ей нужен кто-то, кто будет ее любить. Граф был дураком, простите мне такую наглость – Мэг ни за что не позволила бы мне сказать такое, – он никогда не ценил ее по достоинству, называл гадким утенком, а остальных баловал и лелеял.

«Как мог человек в здравом уме считать Мэг никчемной и некрасивой?» – возмутился в душе Николас.

– Со мной она в безопасности, Джон.

Джон достал из кармана ключ.

– Лучше я запру вас в комнате, Ник. Наверняка девочки и Эми захотят повидаться с вами. Вы вернули жизнь в это старое жилище. Очень приятно это видеть.

Ключ повернулся в замке – Николас остался в одиночестве.

Глава 48

Николас проклинал Уиклиффа. Как мог этот человек поступить так со своей семьей, с Маргаритой? Граф проповедовал святость и неприкосновенность женщин, необходимость чтить и защищать их, а погубил юную жизнь Мэг, взвалив свою ответственность за семью на ее хрупкие плечи – без подготовки, без знания мира.

И она с этим справилась.

Ник закрыл глаза, охваченный чувством стыда. Она не нуждалась в его уроках. Это он мог бы поучиться у нее кое-чему.

День его свадьбы был лучшим днем в его жизни.

Николас подошел к книжным полкам и стал просматривать названия книг, обдумывая, что скажет ей, когда она придет к нему в следующий раз.

Все книги были о нравственности, хороших манерах и самопожертвовании. Ник вытащил единственную книгу, не вызвавшую у него возмущения лицемерием хозяина, – большой том с изображениями чистопородных лошадей.

Акварели в книге были изумительные. Арабский жеребец по кличке Араб Уиклиффа, выкатив глаза, пытался вырваться из рук державшего его конюха. На другом рисунке, с подписью «Леди Арабелла с жеребенком», была изображена великолепная кобыла с красивыми темными глазами, ласковый взгляд которых был явно материнским. Маленькая девочка в розовом платьице держала уздечку жеребенка, ее волосы белокурой волной падали на плечи. Другая девочка держала повод кобылы. Ник заметил, что кто-то пытался изменить цвет ее волос, закрасив светлой краской рыжие локоны, чтобы они стали такими же золотистыми, как у сестры. Николас снова обругал Уиклиффа.

Листок бумаги выпорхнул из книги и медленно приземлился у его ног. Ник поднял его.

Это была купчая – документ о продаже трех чистопородных арабских скакунов. Такие кони обычно стоили огромных денег, и сумма от их продажи должна была сделать Уиклиффа богатым. Но граф продал их за бесценок, за четверть их действительной стоимости.

Николас посмотрел на подписи внизу страницы.

Уиклифф нацарапал свою подпись дрожащей рукой. Подпись же покупателя была четкой, уверенной и решительной: «Лорд Чарлз Уилтон».

Николас с помощью вилки, которую припрятал после вчерашнего ужина, выдернул гвозди из заколоченных ставен.

Знала ли Мэг об этом обмане? Был ли Гектор Брайант в курсе того, что Уилтон одурачил его сводного брата? Ответы на эти вопросы можно было получить в Лондоне и найти возможность отомстить Уилтону еще за один грех, в котором тот был повинен.

Надев плащ для верховой езды, Ник отворил ставни и оглядел фасад особняка Уиклиффа, перед тем как вылезти из окна. Он бросил на газон шляпу и начал спускаться по подоконникам и широким выступам камней на землю.

Глянул за угол здания, определяя, где находятся конюшни. Пробрался вдоль невысокой каменной стены в огород и небольшой фруктовый сад, откуда усыпанная гравием дорожка вела к конюшням.

Конюшни оказались в гораздо лучшем состоянии, чем сам особняк, и были более современными. Очевидно, что граф очень гордился своими лошадьми.

Ник надеялся, что Ганнибала поместили сюда, а не отправили на дальнее пастбище набивать живот деревенским клевером.

Он опасался наткнуться здесь на Джона и быть вынужденным вступать в объяснения. Но в саду ему не встретилось ни души. Не было даже собаки, чтобы пролаять тревогу, когда он ступил в холодный полумрак конюшни.