В шаге от вечности. Как я стал киборгом, чтобы победить смерть

По его мнению, в саланийском свете было нечто вдохновляющее. Он был более теплым, чем на Земле. Пение птиц звучало яснее, а цвета будто сошли с картин Максфилда Пэрриша, как Питер и мечтал. Бросив взгляд вниз, он оценил тонкий белый хлопок рубашки с рукавами-баллонами, насыщенный синий цвет кожаного килта, – а потом испытал прилив восторга, заметив собственные загорелые мускулистые ноги по обе стороны широкого седла. Удивительно, насколько поверхностен мозг человека. Сейчас, глядя на вернувшиеся ноги, Франсис почувствовал, как возвращается и чувство собственного достоинства. Тонкие, морщинистые, непослушные подпорки, которые служили ему на Земле, он ненавидел, но здесь снова был молод и силен.

Краем глаза он уловил движение. Костехвост, его верный спутник, бежал рядом. Он выглядел как ирландская гончая, только больше и со светло-голубыми блестящими глазами. Бессмертный. Идеальный пес-компаньон.

– Привет, Хвост! – Они вот-вот должны были пересечь узкий каменный мост, перекинутый через сухой ров. Портал всегда загружал локацию постепенно, давая путнику возможность приспособиться. – Мы спешим.

Туман пошел крупной рысью, Костехвост скакал вокруг, легко подстраивая шаг. Высоко на стене кто-то из Дозора сообщил о прибытии принца пятью двойными сигналами рога. Шесть таких сигналов сопровождали только прибытие Короля. Франсис уже давно перестал повторять себе, что это все глупость, иллюзия. Подсознательно он хотел подавить свое недоверие. Просто играть так, как ведет игра. Наслаждаться ею. Теперь он так и делал. Да, вероятно (но не точно), Дозор – всего лишь алгоритм. Но приветствие все равно заставляло его сердце биться чаще.

Несколько секунд спустя подковы Тумана уже простучали по подъемному мосту из железного дерева; в ответ раздался стук четырех пик с металлическими наконечниками, древки которых ударили о плитку в торжественном салюте четверо стражей, – и вот Туман стучит копытами по брусчатке под решеткой, мимо сторожки, и дальше, по Площади Хранителей. По настоянию Питера ее сделали настолько большой, чтобы там могла разместиться тысяча конных Защитников.

Солнце встало совсем недавно. В Салании день длился двадцать девять часов, поэтому угадать, который час будет во время прихода или ухода игрока, оказывалось практически невозможно. Так люди из разных часовых поясов почувствуют себя равными, считал Питер. Сейчас на Площади почти никого не было, только двое всадников (один – без рубашки) на одной черной лошади, мчавшиеся из дальнего ее угла. Франсис понял, что мчатся они прямо на него. Это было необычно. Когда всадники приблизились, стало ясно: перед ним один человек на спине у кентавра. Это уж точно было необычно: онлайн-сообщество кентавров не любило наездников – символизм этого действия нарушал их права.

Приглядевшись, Франсис понял, что это Эрил. Она, как всегда, была одета по-мужски и без седла ехала на молодом кентавре – будь он человеком, был бы еще подростком. Собственно, Эрил тут тоже было, скорее всего, столько же лет, хотя в реальности, на Земле, ей наверняка стукнуло не меньше, чем Мафусаилу. Девушка и кентавр затормозили, развернулись и пристроились слева от Тумана, направляясь за ним к Большому залу.

– Забей на протокол и скажи мне, как он? Хвост говорит – только что из больницы?

Эрил, как никто другой, знала: здесь никто не должен был выходить из роли, разрушать иллюзию и напоминать окружающим о реальном мире, где кому-то могло повезти гораздо меньше. Однажды она сказала Франсису, что считает величайшим достижением Фонда именно создание этой бесконечно расширяющейся мультивселенной, в которой каждый мог процветать независимо от своих физических недостатков или ограниченных возможностей коммуникации. Эрил стала одним из первых игроков – и с самого начала настаивала: упоминать «юдоль скорби» (как она называла земную реальность) в беседе саланийцев – нарушение этикета. Но сейчас ей, похоже, было плевать на этикет.

– Ты разве не в Сеуле? – Франсису тоже было плевать.

– В Сеуле. Не проверяла, но там сейчас наверняка глубокая ночь. Просто мне надо было с тобой встретиться, – она неожиданно улыбнулась и стала выглядеть совсем девчонкой, несмотря на мужскую одежду. – С тобой и с Иридоном, конечно!

Протянув руку, она по-хозяйски потрепала кентавра по гриве черных, как вороново крыло, волос. Почувствовав это, он с улыбкой обернулся, так что теперь можно было оценить красоту его лица и зеленых глаз. Потом, ни на сантиметр не изменив положение торса относительно шеи Тумана и ни на капли не замедлив шаг, он полностью развернулся и какое-то время бежал быстрой рысью задом наперед. Это немного удивило даже Эрил, а она всегда держала себя в руках.

Почтительно склонив голову, Иридон приложил руку к обнаженной груди и снова поднял взгляд.

– Для меня честь – наконец встретиться с вами, моя леди!

Голос у него был невероятно низкий, как и у всех кентавров.

– Это взаимно, Иридон. Добро пожаловать в ряды Защитников. Когда ты присоединился к нам?

– На тройную луну, моя леди.