В широком прокате

– Лиз, я с девяти лет практически живу на съёмочных площадках. Мои отношения вечно разваливаются из-за постоянных разъездов. Мне сложно ответить на вопрос, где мой дом. А ещё я чертовски устала от внимания. Хочется быть простым человеком. Ходить в магазин без надзора фотокамер. Конечно, когда-то я сама выбрала эту жизнь. Если ты желаешь принимать участие в крутых проектах, нужно смириться с обратной стороной популярности. Но вдруг, на самом деле, чтобы чувствовать себя счастливой, мне всё это не нужно? Разве нельзя быть хорошей актрисой где-то в другом месте, а не на виду у миллионов? Разве для самореализации обязательна слава? Можно ведь быть успешной, играя в провинциальных театрах или в независимом кино.

– Но ты же понимаешь, – возразила я, – что в провинции может не быть интересных ролей и сильных режиссёров.

– Ну и что? Нет таких – есть другие.

– Значит, ты бросишь всё, что строила долгие годы, приобретёшь дом где-нибудь в Шотландии и превратишься в звезду инди-кинофильмов?

– А чем ужасен этот план? – развела руками Эмили. – Вряд ли я уеду именно в Шотландию, но в остальном звучит неплохо. Пора услышать голос внутри себя, а не тысячи голосов снаружи.

Мне было дико слышать подобные заявление от Уилсон. То ли оттого, что я не разделяла этих убеждений и на её месте ни за что на свете не осмелилась бы потерять то, к чему стремилась долгое время; то ли оттого, что не могла вообразить себе знаменитую британскую актрису, играющую в каком-нибудь низкобюджетном независимом хорроре.

– Общество постоянно сочиняет правила для собственного удобства, – она повернулась на бок, так, что её лицо оказалось прямо напротив моего. – А потом эти правила ломают жизнь другим. Моя, конечно, не сломана. И тот путь, по которому я иду, в целом не так уж плох. Но внутренний голос говорит мне, что, возможно, я не нуждаюсь в таком количестве социального одобрения, какое даёт мне мой статус. Я всего лишь хочу играть, и играть хорошо.

– Прекрасно. И кто теперь будет моей заклятой конкуренткой?

– Не волнуйся, они быстро найдут мне замену, – усмехнулась Эмили. – К тому же я ещё ничего не решила. Просто захотелось поделиться с тобой своими мыслями.

Голос британки был тихим и успокаивающим. Тусклый свет от лампы, горевшей вверху за её спиной, едва попадал ей на лицо, удачно образуя на нём тени и больше, чем обычно, подчёркивая изящность черт. Мне подумалось, как прекрасна Эмили даже без макияжа.

Необъяснимая сила потянула меня к девушке. Я приблизилась к её губам и, едва их коснувшись, поцеловала.

Не успела я удивиться своему порыву, как меня поразило новое обстоятельство. Уилсон не только не попыталась прервать поцелуй; она как будто давно ждала от меня подобного шага, и её руки подобно сетям начали благодарно оплетать моё тело.

На время я забылась. Отстранилась от всех забот и в беспамятстве первый раз в жизни целовала девушку.

На землю меня вернул грохот, раздавшийся за стеной в павильоне, откуда мы ушли. Точно кто-то неосторожно уронил что-то тяжёлое.

– Чёрт возьми, Эмс, что мы делаем? – немного отодвинувшись, спросила я.

– Понятия не имею, – рассмеялась Эмили и потянула меня за подбородок, желая продолжить.

– Погоди, – остановила я её. – Это всё как-то… Не то чтобы я была против. Но мне кажется, нас подтолкнуло друг к другу закрытое пространство, а не нечто большее.

– Ну, и пускай, – беспечно ответила Уилсон.

– Но из этого всё равно ничего серьёзного не выйдет, я себя знаю, – запротестовала я.

– И ладно.

– Да у меня, в конце концов, есть Джерри!

Это был мой последний аргумент, но девушка справилась и с ним:

– А ты уверена, что Джерри у тебя всё ещё есть?

Помолчав, я опустила взгляд и нехотя призналась:

– Я не знаю.

– Ну, вот.

И мне вспомнился разговор с Сандрой, то, как она безжалостно нарекла меня карьеристкой.

«Ты жадно хватаешься за каждую предложенную роль, но так ли страстно ты желаешь отношений?.. – звучал у меня в голове густой голос Смит. – Твой Джерри – просто ширма, которой ты прикрываешь жуткую правду о себе…»

– Нет, она не может быть права, – сев, я схватила себя за голову. – Нет, нет…

– Не знаю, о чём ты, – Эмили положила руку мне на плечо и легонько сжала его, – но…

– Сандра говорит, что меня, кроме ролей, ничего не волнует, – голос мой предательски задрожал, а на глаза выступили слёзы. – Что отношения – это всего лишь пунктик, благодаря которому я могу быть как все. Я завожу их только для того, чтобы никто меня не осуждал за стремление посвятить актёрской профессии всю жизнь без остатка.

– Ты разговариваешь с этой главаркой на подобные темы?

– Я? Нет, – растерянно пробормотала я. – То есть да. Так просто получилось.

Британка бережно стёрла с моей щеки слезу.

– Эмс, этого ведь не может быть? Я же испытываю к людям какие-то чувства, а значит, меня нельзя упрекать в карьеризме. Я хочу семью. Мне нравится возвращаться домой и радоваться, что там меня кто-то ждёт.

– По правде сказать, Лиз – ты только не обижайся – но после того, как я узнала тебя получше, у меня сложилось такое же впечатление, как и у твоей приятельницы Сандры.