В скрещенье лучей. Очерки французской поэзии XIX–XX веков

Раздвоение, при всей его мучительности для Элюара, оказалось довольно затяжным. Одна за другой выходили его книги, в них от страницы к странице разматывался клубок проникновенно-нежной ворожбы, но там не найти отклика на то, что лихорадило Францию накануне и в пору Народного фронта и к чему сам Элюар вовсе не оставался равнодушным. Напротив, он сразу и безошибочно распознал врага в рвавшемся к власти фашизме, отечественном и зарубежном, и без колебаний встал в ряды левой интеллигенции. В феврале 1934 г., после провала фашистского путча в Париже, он участвовал в составлении «Призыва к борьбе» – обращения «ко всем трудящимся, организованным или нет, но исполненным решимости преградить дорогу фашизму, отстаивать лозунг “Единство действий!”». Тогда же Элюар вошел в число учредителей Комитета бдительности интеллигентов. Весной 1935 г. он выступал с лекциями в Праге на собраниях «Левого фронта», летом поднимался на три буну Конгресса в защиту культуры в Париже для зачтения речи заболевшего Бретона (весьма, впрочем, путаной), осенью стал одним из основателей «Контратаки» – боевого союза революционных интеллигентов.

В одном из писем 1935 г. к дочери Элюар так разъяснял ей свои убеждения: «Ты хорошо знаешь, что я за коммунизм, против фашизма. Я часто пытался объяснить тебе почему. Я люблю справедливость, а справедливость – это значит, чтобы все люди, у которых одинаковые потребности, удовлетворяли эти потребности. Только режим, основанный на равенстве, способен обеспечить мир и исчезновение богатых и бедняков. В настоящий момент мне просто хочется, чтобы ты была за угнетенных и против угнетателей. А угнетатели это те – вся буржуазия, – кто непрестанно, ради самообогащения, заставляет людей работать, кто с этой целью держит их в невежестве, твердя им, будто необходимо, чтобы были бедные (а следовательно, и богатые). И вот эти-то хозяева даже не умеют разумно править, не умеют предотвращать кризисы, безработицу, войны… Чудовищное неравенство царит в современном обществе».

Тщетно было бы, однако, вплоть до 1936 г. искать в самих стихах Элюара следов этих раздумий. Правда, его взыскующая счастья лирика уже сама по себе была вызовом всему, что калечит и принижает человека, но до поры до времени она словно страшилась запачкаться, погрузившись в тот самый общественный поток, который за хватывал его самого, едва он отрывался от рабочего стола. Нужен был, видимо, резкий толчок извне, который больно затронул бы за живое, чтобы предрассудок, предписывавший лирике чураться истории, был сдан Элюаром в архив. Таким потрясением стала для него гражданская война в Испании.

В начале 1936 г. Элюар был приглашен в Испанию для чтения лекций о Пикассо в связи с происходившей там выставкой работ его друга. Страна бурлила революционными надеждами: выборы 16 февраля должны были принести победу Народ ному фронту. Еще по Парижу знакомый с Рафаэлем Альберти, Элюар в Испании встречался с Лоркой, Антонио Мачадо, Пабло Нерудой (тогда чилийским послом в Мадриде), Хосе Бергамином, с живописцами, университетскими преподавателями, студентами. Он вернулся домой, пол ной грудью хлебнув воздуха освободительной весны. Через несколько месяцев из-за Пиренеев дохнуло отравленным ветром: войска под командованием генерала Франко, при поддержке авиации Гитлера и Муссолини, подняли мятеж и двинулись на Мадрид. В те дни Элюар, как и тысячи его соотечественников, жил трагедией Испании. Летом 1936 г. он протестовал против политики «невмешательства», провозглашенной правительством Франции[66]. А когда к стенам Мадрида вплотную подошли фалангисты, когда в небе Мадрида хозяйничали их бомбардировщики, Элюар выступил с «Ноябрем 1936» – криком боли и тревоги за город, осажденный «строителями развалин»:

Взгляните, как работают строители развалин

Размеренные цепкие богатые тупыеКак злобно эти нелюди изводят все живое

Как метко и старательно оплевывают душуИ в прах втоптать торопятся беспечные дворцы.Ко всему привыкаешь

Только не к этим свинцовым птицамТолько не к злобе с какою они затмевают солнцеТолько не к мысли им уступить.