В суете прошлых дней

– Замечательный выбор, – сказала мне молодая, миловидная продавщица, упаковывая игрушку в фирменный пакет. И спросила с улыбкой: – Подарок?

Я кивнула.

– Да. Дочке.

Улыбка продавца стала шире. Она меня заверила:

– Ей непременно понравится.

Мне очень захотелось вздохнуть. Глубоко и печально, но я в последний момент этот вздох поймала. Он застрял у меня в горле, колючим комком. Но благодарно улыбнуться в ответ я смогла, и даже поблагодарила за участие.

Всю дорогу до дома я сжимала в руках ручки пакета и думала об этом кролике. Точнее, думала о том, что бы я отдала за то, чтобы у меня была возможность подарить эту игрушку Лизе. Лично.

Очень многое.

Когда я подъехала к дому, уже начало темнеть. Лето перешагнуло за июль месяц, и темнело теперь раньше и стремительнее. Часы показывали не такое позднее время, а на улице уже сгущались сумерки. Занятая своими мыслями, я вышла из лифта на своём этаже и шагнула к двери. На ходу доставала ключи из сумки, по привычке встряхнула связку, выискивая ключ от нижнего замка, перехватила пакет и сумку другой рукой, коснулась двери, и именно тогда поняла, что что-то не так. Сделала шаг назад.

С виду ничего особенного в двери не было. Я окинула её быстрым взглядом, а потом поняла, что именно меня смущает. Непонятная щель между косяком и дверью. Раньше её точно не было. Дверь была новая и очень дорогая, ещё Метёлкин её выбирал, а он помешан на безопасности жилища. А теперь появилась щель. И дверная ручка странно повисла, будто её сильно дёргали и, в итоге, сломали.

Я прислушалась к звукам в подъезде. Тишина. Никто не входил и не выходил, лифт стоял на месте. Мне стало откровенно не по себе. Но не стоять же под дверью собственной квартиры? Чтобы начать кричать и звать на помощь, или, хотя бы, для того, чтобы кому-то позвонить, надо удостовериться, что что-то на самом деле не так. Иначе я буду выглядеть полной дурой.

Я снова подступила к своей двери, осторожно её толкнула, повернув ручку. Дверь была заперта, не открылась, но странно шаталась, и щель, при нажатии на ручку, лишь увеличивалась. Стало понятно, что мне совсем не кажется. Я вставила ключ в замочную скважину, повернула его, услышала скрежет, которого раньше никогда не было. Зато дверь тут же распахнулась, сама по себе. С замком, явно, были проблемы.

Дверь открылась, а я продолжала стоять в подъезде, боясь переступить порог. Нужно было войти и включить свет, а я с тревогой вглядывалась в темноту коридора. В тот момент, когда за моей спиной зашумел лифт, кабина двинулась то ли вверх, то ли вниз, я натурально вздрогнула. И машинально шагнула в квартиру. Нервно хлопнула ладонью по выключателю.

Свет вспыхнул, а я ахнула. В квартире был полный разгром. Из комода в прихожей были вытащены все ящики, вещи вывалены на пол. Из шкафа-купе достали верхнюю одежду, она вся была свалена на полу, и такое ощущение, что по ней походили ногами. Даже норковую шубу достали из чехла, и она также небрежно валялась в углу. А шуба, между прочим, белая!

То, что творилось в комнате, не поддавалось описанию. Все мои вещи, всё, что до этого стояло, висело, лежало на своих местах, всё это валялось на полу. Все ящики были выдвинуты, мебель сдвинута, постель разворочена. Тот минимум книг, что умещался у меня на полке, валялся кучей, было понятно, что каждую из них старательно перетряхивали.

Кухню тоже перевернули вверх тормашками. Даже продукты из холодильника вытащили. Зачем-то. Я всерьёз подозревала, что понадкусывали, вполне могли, из вредности. Но проверять не стала. Я стояла посреди всего этого бардака, чувствуя, как у меня колотится сердце и меня без конца кидает в взволнованный жар, и совершенно не знала, что делать. Потом я вспомнила про документы и шкатулку с драгоценностями, и, спотыкаясь о вещи, поспешила в комнату. Что удивительно, документы нашлись почти там же, где и лежали всегда. Папку с ними вытащили из комода, думаю, что просмотрели, и кинули тут же. А драгоценности… мои сокровища и вовсе никого не заинтересовали. Ни серьги с бриллиантами, ни парочка колечек с разноцветными камушками, ни колье из жемчуга… Метёлкин клялся, что жемчуг настоящий, но даже я ему тогда не поверила, хоть и не стала расстраивать своими подозрениями. Само ожерелье любила и берегла. И сейчас, где-то далеко в сознании, порадовалась, что воры на него не позарились.

Или это были не воры. Для чего ворам переворачивать всю квартиру настолько дотошно? А единственные найденные сокровища бросать за ненадобностью? Если только убедились в том, что я девушка малообеспеченная, пожалели и ушли ни с чем.

Я остановилась посреди разгромленной комнаты, огляделась. Дело не в банальном воровстве, это точно.

Когда я набрала номер Зотова, он ответил почти сразу. А я также, сходу, решила огорошить его вопросом:

– Паша, ты что-то оставлял в моей квартире? Что-то важное?

– Что-то важное? – переспросил он. И тут же отказался. – Нет, не припомню. А что?