В Суоми

Ветхозаветные евреи, обманывая бога, часто дают тяжелобольному другое, новое имя. Ангел смерти Азраил, верят они, прибыв с небес по душу умирающего и застав на одре человека с другим именем, полагая, что ошибся, отступит, и больной выздоровеет. Не так ли и таннеровцы, слыша тяжкие взмахи крыльев Азраила, срочно дают новое имя капитализму — объявляя его даже социализмом…

Оулу.

ДЕПУТАТ ЛАПЛАНДИИ

Кеми-йоки не только дает электроэнергию городу. Она еще и конвейер, несущий сплав, миллионы бревен с лесных делянок Лапландии, к целлюлозно-бумажным комбинатам, к лесопильным, спиртовым, сульфатным заводам, выросшим на побережье Ботнического залива, у города Кеми.

Река, несущая сплав, — общая, но каждый хлыст сплава, идущего вразброд, вразброс, молем — имеет своего хозяина.

А хозяев много.

Лесорубы валят сосну и ель на делянках, принадлежащих разным фирмам и государству. Да и сами лесопильные заводы и целлюлозные комбинаты акционерных обществ вырубают для своих нужд огромные площади леса. Каждое бревно, медленно плывущее по плесу, прыгающее на пенистых порогах, несет на себе отметину — тавро хозяина.

У города река перегорожена, моль задерживается — и в запанях, ловко орудуя баграми, сплавщики по этим отметинам сортируют сплав.

Каждый хозяин получает свое. Каждое бревно идет на предназначенную ему лесобиржу.

Близ этих запаней и разыгрались события, долгое время лихорадившие всю страну.

События в Кеми

Акционерное общество «Кемиокиюхтие», собственник многих предприятий в Кеми, перешло в наступление на завоевания рабочих, достигнутые после войны, когда в правительство входили представители ДСНФ.

Предприниматели, собираясь повсеместно снизить заработную плату на 20—40 процентов, чтобы «прощупать» настроения рабочих, объявили о снижении с 1 июля 1949 года зарплаты двумстам грузчикам древесной массы.

Те забастовали.

Хозяева отказались вести переговоры с бастующими. Тогда в знак солидарности 17 июля забастовали рабочие принадлежащего тому же акционерному обществу завода Карихаара, а 20 июля — рабочие-сплавщики на запанях у устья Кеми-йоки.

Сортировка бревен прекратилась, а так как «естественный» конвейер остановиться не может (его нельзя выключить мановением руки), то новые бревна все продолжали наплывать и наплывать.

Правительство, возглавляемое социал-демократом Фагерхольмом, ввело тогда в действие принятый во время войны «закон о власти», по которому можно заставить бастующих приступить к работе: забастовку на предприятиях акционерного общества «Кемиокиюхтие» объявили незаконной.

В ответ на это решение забастовка солидарности, сопровождавшаяся многотысячными демонстрациями, стала разрастаться и постепенно охватила всех рабочих Кеми.

Не надеясь на местную полицию, министр внутренних дел, тоже социал-демократ, приказал собрать в Кеми полицейских со всей Лапландии.

А тем временем у плотины на Кеми-йоки, в шести километрах от города, громоздился лес, и все подходил и подходил сплав.

Буржуазные газеты, требуя прекратить забастовку, пугали читателей, уверяя, что такое скопление леса угрожает городу наводнением.

Предприниматели начали вербовать на сортировку бревен по всей Лапландии девушек-студенток, которые в летние каникулы хотели подзаработать на зимнюю учебу, и «мастеров леса» — по-нашему, десятников.

Завербованных провели сквозь пикеты забастовщиков и поселили вблизи от запани.

Сортировка бревен возобновилась.

Студентки не обращали внимания на призывы пикетчиков. Они оставались глухи и к словам о пролетарской солидарности. Даже многие из тех, кто родился в семьях рабочих, мечтали, что диплом об окончании вуза отделит их от рабочего класса, «возвысит» над ним…

Слушая этот рассказ о студентках-штрейкбрехерах на запанях в Кеми, я понял, почему старый беспартийный рабочий, каменщик Арво Роснелл, у которого я побывал в гостях в Пори, с нескрываемой гордостью сказал мне, что он сумел воспитать свою дочь так, что, даже окончив университет, она осталась верной делу рабочего класса!

Так уж долгое время складывалось в Финляндии, что мало кто из детей рабочих, окончивших университет, оставался верен своему классу, делу отцов. И по сей день из 20 тысяч студентов в Академическом социалистическом союзе состоит немногим более полутораста человек.

Не случайно даже на последнем съезде Коммунистической партии Финляндии, в отчетном докладе Центрального Комитета, было сказано:

«Очень часто происходит так, что буржуазной школе удается воспитывать из сыновей и дочерей трудящихся — людей, чуждых рабочему движению и коммунистической партии. Мы еще не сломили стены предрассудков, которая отделяет интеллигенцию от нашей партии».