В Суоми

Я вспомнил постоянные пропуска на международных лыжных соревнованиях в Лахти, бесплатно сделанные мебельной фирмой «Аско»; огромные часы над стадионом в Лахти — дар лыжникам известной часовой фирмы, чья марка красуется на циферблате; красные флажки, обозначавшие многоверстовую трассу лыжного пробега. На каждом из них крупно написано: «Фацер» — марка известной конфетной фабрики. Флажки эти тоже бесплатно поставлены фирмой.

Реклама!..

Стройные ноги сегодняшней Мисс Суоми с тысячи плакатов бросаются в глаза прохожим, рекламируя чулки фирмы «Атлас», а грудь красавицы рекламирует лифчики той же фирмы дамского белья!

И если столица завораживает пестрым, нервным мельканием электрических, неоновых рекламных огней, то на севере, в провинции, полуосвещенные улицы города говорят о жизни страны не менее красноречиво, чем ярко освещенные проспекты.

В этом я убедился через день, в Кеми.

Супруги Торви провожали нас до половины дороги, до местечка Йи, где летом происходят традиционные соревнования лучших сплавщиков страны.

Стоя на скользком, вращающемся под ногами бревне, которое на стремнине, на пенистых порогах реки Йи подпрыгивает, несется, чуть ли не встает на дыбы, как взбесившаяся лошадь, сплавщик с багром в руках должен проплыть возможно дольше. Миновав пороги, он доходит по не прекращающему свой бег бревну до самого его края, встает на колени и, выпив из реки несколько глотков воды, должен встать и пройти обратно на другой конец. И все это проделывается на глазах у сотен собравшихся здесь лесорубов и сплавщиков, которые живо реагируют на удачу или промах товарища, соскользнувшего с бревна в быстрый, скрывающий с головой поток.

Что и говорить, не легкий и опасный вид спорта! Но он подчеркивает романтику труда сплавщика. Такие мастера сплава есть и у нас, в Советской Карелии. И мне думается — этот вид спорта, созданный тружениками леса, заслуживает, чтобы его признали и узаконили спортивные организации нашего севера.

Однако в Йи мы приехали, когда река скована была льдом, а над незамерзающими порогами от воды, от облизанных ею черных камней подымался густой, розовевший в закатном солнце пар. Лесорубы еще не отложили в стороны свои пилы, не взяли багры — не стали сплавщиками. Поэтому, полюбовавшись романтическим памятником современнику новгородских ушкуйников, разбойному вождю крестьянской вольницы Юхе Весайнену (работа скульптора Каллио), мы попрощались с гостеприимными супругами Торви и поехали дальше на север, к Кеми.

Свет и затемнение

Нижняя из станций каскада Кеми-йоки, Исахаара, возведена на порогах у самого города Кеми.

Я думал, что увижу море электрических огней. Однако на улицах городка было темно. Редкие фонари не могли разогнать мрак наступающей ночи, несмотря на бескорыстную помощь луны, сиявшей над снегами, над дорогой, которая привела нас сюда из Оулу.

Утром мы пришли к двенадцатиэтажной водонапорной башне городского водопровода, наверху которой разместилось кафе.

В башне расположен также уютный трехсветный зал заседаний с длинными двухэтажными проемами окон.

Да, я не оговорился — зал заседаний, потому что в здании двенадцатиэтажной водонапорной башни находится ратуша. А может быть, следует сказать, что в ратуше находится городской водопровод?

Архитектор-конструктор, скажем прямо, не был рабом традиций.

Утром, беседуя с мэром Хелтти в этой ратуше, я узнал, почему город кажется полузатемненным.

— Ну, так что ж, что под боком у города электростанция! — говорит Хелтти.

После печально знаменитого расстрела рабочей демонстрации в Кеми в 1949 году Хелтти был на суде защитником арестованных полицией рабочих. А вскоре после этого муниципалитет Кеми пригласил на должность мэра его, человека, который с успехом защищал граждан Кеми, забастовщиков, от произвола полиции.

— Ну, так что ж, что электростанция рядом? — повторил он. — За ток все равно надо платить. Бюджет города строится на подоходном налоге с граждан. А в Кеми, где всего населения двадцать семь тысяч человек, считая и детей, — тысяча сто безработных. Отец шести-семи детей полгода ходит без работы — есть и такие случаи. Подоходного налога с безработных не получишь. Наоборот, им же и помогать надо. Нужно сокращать расходы. На заработной плате учителей не сэкономишь, ну, а на том, что мы включаем лишь каждый третий фонарь, можно сэкономить до трех миллионов марок в год. Про нас говорят, что мы учредили штатную должность для «наблюдения луны», чтобы выключать в безоблачные лунные ночи целиком весь свет. Но это изощряются местные остряки.

Потушенные фонари рядом с действующей, оборудованной по последнему слову техники электростанцией еще раз приводили к мысли о том, что никакая электрификация, никакой технический прогресс сами по себе не изменяли основных законов капитализма и положения трудящихся.

Капитализм остается самим собой даже и тогда, когда реформисты называют его «народным».