В танце жизни

До Арены, находившейся на границе города, мы добрались без ненужных приключений. Уже на подступах к ней толпились орки. Эракус коротко объяснил нам, что это те, кому не достались зрительские места на Арене, или те, кто не сумел найти деньги на входной билет. Но все они надеются, пусть не увидеть, то хотя бы услышать то, что там будет происходить.

Арена представляла собой традиционное сооружение, круглой формы с поднимающимися высоко вверх, в виде лестницы, деревянными зрительскими трибунами. Она отличалась от эльфийской арены грубым исполнением и гигантскими размерами.

Вместе с ящером и повозкой мы въехали в крытое помещение, расположенное под трибунами. Здесь нас поджидали еще три шестерки вооруженных воинов.

— Тут всегда такая многочисленная охрана? — с беспокойством спросила я Эракуса.

— Нет. Только тогда, когда поет Ивануэль, — ответил он. По его напряженным интонациям в голосе, я поняла, что лучше мне сейчас не лезть к нему со своими вопросами.

Как только повозка остановилась, Эракус скомандовал:

— Снимайте накидки. — Соскочив на землю, мы с Михасом сняли плащи. Все воины строем окружили нас, и мы двинулись ко входу на Арену, а Эракус объяснил: — Меня не будет рядом. Слушаться командира, — он указал пальцем на воина, который шел замыкающим, без лука в руках, как у всех других.

Эракус, увидев, что я в страхе замерла, боясь сделать последний шаг отделяющий меня от бесчисленного числа орков на трибунах, подтолкнул меня в спину, заставляя выйти на Арену под шум множества голосов. Я вцепилась в руку Михаса, ища в нем поддержку, и получила ее, в его подбадривающем, крепком пожатии.

Воины, сопровождающие нас, рассредоточились по внешнему кругу арены, лицом к зрителям, взяв луки наизготовку. Неужели орки настолько дикие и неуправляемые, что требуются такие суровые меры для их сдерживания? Но думать об этом, не было времени.

Идя к середине очень большой круглой площади, я обратила внимание, что ее покрытие грунтовое, но, Хвала Небесам, грунт утрамбован так, что ноги не вязнут и каблуки не проваливаются.

Дойдя до центра, мы с Михасом замерли, оглушенные приветственными криками. Рассматривая это грандиозное сооружение и ошеломляющее количество зрителей, я, пораженная увиденным, пыталась сдерживать дрожь напряжения. Кажется, во всем Эльфийском Лесу нет столько жителей, сколько собралось сейчас здесь. Орки, с не меньшим интересом рассматривали нас, и шум стал тише.

Михас, отпустив мою руку, отошел от меня в сторону и, достав из сумки музыкальную шкатулку, поставил ее на заранее приготовленную подставку. Вставил в шкатулку диск, и вернулся ко мне.

С первыми же аккордами орки затихли. В наступившей тишине, разлилась знакомая, затопляющая сердце радостью музыка. Именно музыка заставила меня забыть о волнении. Вся эта, изумляющая своей многочисленностью масса орков, превратилась для меня в какой-то обезличенный лес или океан, посередине которого мы с Михасом остались только вдвоем.

Михас встал напротив меня и ритуально поклонился, как бы приглашая к танцу, я согласно кивнула в ответ. Его руки легли мне на талию, я положила свои ему на плечи. И... понеслось!

Первое отделение нашего концерта построено на акробатическом танце. Этот танец граничит со спортом, в нем сила и выносливость также важны, как пластика и грация. Он требует не только хорошей физической подготовки, но и изрядной смелости. Но с Михасом мне ничего не страшно. Его крепкие руки и сильный хвост всегда надежно удерживают меня при исполнении любой головокружительно сложной комбинации.

Динамика, темп, ритм движений, слились с заводной, ритмичной музыкой. Выразительные позы и мимика, создавали впечатление легкости, безудержного веселья и энергии молодости, вызывая восторг, иногда граничащий с ужасом невозможного. Кувырки вперед и назад, колесо, ходьба на «мостике», стойка на руках. Опираясь на плечи Михаса, перевороты, отклонение корпуса назад с возвратом, кувырок с прыжка, мое вращение на пятке и Михаса на голове. Все это было выстроено в выразительную, плавную, зрелищную композицию.

Когда музыка смолкла, шквал шума, крика, визга, свиста, сотрясая окружающее пространство, неожиданно обрушился на меня. К моему удивлению оказалось, что во время танца я совершенно забываю о зрителях. Мы с Михасом, взявшись за руки, переступая по кругу, раскланиваясь зрителям во все стороны, демонстрировали улыбки на лицах.

Потом Михас отошел, сменил музыкальный диск с танцевального на песенный и, подхватив меня, быстро увел на выход, под трибуны. Там, какой-то воин запихнул нас в отгороженный закуток, где стояла лавка, а на ней наша сумка со сменной концертной одеждой.

Мы с Михасом повалились на пол. Двадцать минут таких физических нагрузок, в безумном темпе, это очень-очень тяжело. И теперь мы дышали, как загнанные ездовые ящеры, пытаясь унять бешеную пульсацию крови во всем теле. Хорошо, что следующие два отделения не предполагают такой работы.