В тени короля

Внутри снова заклокотала ярость, не столь беспощадная, но не менее болезненная, и если ещё несколько часов назад Харо сомневался, стоит ли возвращаться за головой магистра после того, как они вызволят Ровену, то теперь точно знал, что иначе поступить не сможет. Пусть ему не под силу уничтожить Легион, но он просто обязан покарать хотя бы одну гнусную мразь, заслуживающую самую мучительную смерть.

Глава 30

Битый час Шарпворд бездумно пялился в безупречную белизну листа. Слова не шли, не складывались в остроумные фразы, которыми он так умело жонглировал в своё время, высмеивая скудоумие короля и его приспешников, обличая зарвавшихся коррупционеров и насмехаясь над немыслимой глупостью сенаторов. Протяжно выдохнув, он поднял глаза и тем же пустым взглядом уставился в окно. Небо бледнело на горизонте, готовясь встретить умытое утренней свежестью солнце. Радостным щебетом птахи, наперебой с неугомонным лаем сторожевых псов, приветствовали рассвет, томясь в ожидании ласковых летних лучей. Жизнь вокруг кипела и в столь ранний час, но внутри Яна застыло унылое ничто. Те жалкие несколько листов, что он успел замарать лишёнными всякого смысла словами, были ему омерзительны, как и сам он. От замысла создать нечто значительное и величественное осталась вязкая лужа лжи, в которой он тонул день за днём, сам того не замечая. Какой прок от потока нелепых рассуждений и ничего не значащих фраз, маскирующихся под смердящую гнилью философию! Немудрено, что перо больше не служит ему верным союзником, ведь он предал себя, предал свою истинную суть; он растоптал собственным ботинком свои устремления создать справедливое общество, бороться с низменными страстями высокородных; изничтожил в прах мечту увидеть Прибрежье процветающим государством, где народ не выживает, радуясь каждому преодолённому дню, а богатеет и развивается, воскрешая изувеченные предками земли.

Он предал себя, отрёкся от истинных ценностей, сдался в угоду врагам, испугавшись тлеющих обломков редакции и кинжала в руке наёмника. Какой же он газетчик после этого! Трусливый червяк, он мог бы отыскать способ продолжить служение правде, а вместо этого сбежал под покровом ночи, словно вор, тащащий чужое добро в мешке за спиной. Как же это низко и гнусно — поступиться высоким ради спасения своей жалкой шкуры.

Схватив тощую стопку написанных глав, Шарпворд принялся истово рвать их: пополам, затем ещё на две части, и так до тех пор, пока и стол, и его колени, и пол вокруг ног не усыпали мелкие клочки никчёмного «магнум опуса».

— Я малодушное презренное убожество, — прошептал он, уткнувшись носом в ладони. — Убожество, смердящее страхом.

Ворота с грохотом распахнулись, и Ян подскочил, уронив стул. Соседский пёс на пару с хозяйским разразился захлёбывающимся лаем, который резко, почти одновременно, прервался.

— Да что же это! — Шарпворд высунулся в окно, всматриваясь в темноту. Во дворе промелькнули тени, послышался тяжёлый топот.

— Дэйв! Мари! Просыпайтесь! — проревел внизу Джон.

В соседней спальне испуганно вскрикнула Мари, хозяин дома сонно выругался. Ян остолбенел, не зная, что делать. Несомненно, это явились за ним. Каким-то немыслимым образом полицейские вышли на него и, как обычно и происходит, ворвались в самое тихое время, чтобы застать преступника в тёплой постели, скрутить и отвезти на казнь в столицу. А может статься, времени тратить не будут и казнят здесь, на глазах несчастной семьи, которая, несомненно, тоже попадёт под горячую руку слепого закона лишь потому, что дала трусливому беглецу кров и пищу.

Снизу затопали, бухнули чем-то о стену, неразборчиво забранились.

— Убирайтесь!.. — крик Джона оборвался лязгом.

«О боги, ещё не хватало, чтобы ординарий погиб из-за меня!» — очнувшись, Шарпворд сломя голову кинулся из спальни, готовый сдаться, лишь бы не тронули никого из этой доброй семьи, к которой он уже успел столь крепко привязаться.

Глухой удар, стук металла о дерево, приглушённый стон. Что-то тяжёлое повалилось на пол, незнакомый голос озабоченно произнёс:

— И что теперь с ним делать?

— Тащи к остальным, там разберутся, — ответил другой.

К остальным? Что бы это значило? Ян выскочил из комнаты и столкнулся нос к носу с Дэйвом. Босиком, в одних брюках, тот с ошалелым взглядом замер на полпути. Мари беззвучно скользнула в спальню к дочери, в дальней комнате послышалась возня — мальчишки тоже проснулись.

— Все, кто есть в доме, — крикнул неизвестный, — бросайте оружие и останетесь целы!

Юстиниан беспощаден и жесток, но с его псами всегда можно договориться. Ни один «здоровый» полицейский никогда не откажется от звонкой монеты. Быть может, блеск золота ослепит жадные глаза, и они не заметят семью Дэйва.

Хозяин дома открыл было рот, но Шарпворд приложил к своим губам палец:

— Прошу, ни звука, — и спустился на пару ступенек, всматриваясь в темноту. — Моё имя Шарпворд, и я безоружен! Эта честная семья ничего обо мне не знает, они ни в чём не виноваты. Я уверен, мы сможем найти компромисс.