В тени короля

Внизу скрипнула половица. От предрассветного полумрака отделилась чёрная фигура. Форма Легиона! Неужели Юстиниан так боится обыкновенного газетчика, если отправил за ним осквернённых? Или он решил преподать урок, натравив на него тех, о чьих правах Ян столь пылко рассуждал?

— Да мне насрать, кто ты, хоть сама королева, — прорычал выродок. — Спускайся давай и тащи свою честную семью. Никто убивать вас не собирается.

— Но…

— Живо! Не вынуждай меня подниматься!

«То есть они пришли не за мной?» — Шарпворд непонимающе посмотрел на Дэйва. Тот выглядел не менее растерянным, явно сомневаясь в словах незваного гостя.

За всех решила Мари. Приобняв притихшую дочь, она поманила мальчишек за собой:

— Хорошо, мы уже спускаемся. Мы безоружны, здесь дети, умоляю, не трогайте нас!

— Я же сказал, без глупостей, и останетесь живы, — осквернённый отошёл от лестницы.

Поколебавшись, Шарпворд начал спускаться, нерешительно переставляя ноги и зачем-то прислушиваясь к скрипу ступеней.

«С такой лестницей проскользнуть беззвучно не вышло бы даже у кошки», — мелькнула глупая мысль.

Позади шёл Дэйв, за ним слышалась лёгкая поступь Мари и перешёптывание мальчишек. Внизу ждали двое осквернённых, вооружённых мечами. Их лица, как обычно, скрывали маски, капюшоны были сдвинуты по самые брови. Безликие бесцветные тени, выполняющие чей-то приказ. Но чей?

— Прошу на выход, благородные господа, — с насмешливой манерностью раб указал на дверь.

— Кто вы такие? Что вам нужно? — Дэйв заслонил собой Мари; мальчишки, всё ещё оставаясь на лестнице, непонимающе глазели на осквернённых, бесцеремонно вторгнувшихся в их дом.

Не удосужившись ответить, подонок грубо толкнул Дэйва, подгоняя к выходу. Кому бы они ни служили, лучше с ними не шутить. Оставалось надеяться, что выродки не обманули, и что действительно не причинят никому вреда. Хотя кто их остановит? С Джоном они справились, не успел Шарпворд и рта раскрыть, а что сделают с ними, хилым газетчиком и безобидным трудягой, представить страшно. Чувствуя себя беспомощным ягнёнком, покорно идущим на заклание, Ян вышел во двор. С улицы доносился неразборчивый гомон и плач. Совсем рядом, кажется, в соседнем дворе, прогремел выстрел.

— Да что ж это такое! — запричитала Мари. — Что вы вытворяете?!

Но ей, как и Дэйву, ничего не ответили. Да и что могли сказать безвольные рабы, покорно исполняющие чужую волю?

Испуганная громким звуком, малышка всхлипнула, Мари что-то зашептала ей, успокаивающе поглаживая растрёпанные волосы. В бессильной ярости Дэйв сверкнул глазами на конвоиров — всё, что он мог сейчас сделать. Даже хорошо обученный солдат, в совершенстве владеющий фехтованием, не решился бы связываться с осквернёнными, когда тех спускают с цепи. Вопрос в том, чья именно рука спустила этих псов?

Не сомневаясь, что скоро всё выяснится, Шарпворд послушно следовал за выродком. Выйдя из ворот, они направились к небольшой толпе таких же застигнутых врасплох селян. Люди жались друг к другу, боязливо перешёптывались, успокаивали рыдающих детишек. Осквернённые молчаливыми тенями сновали из дома в дом, таская к запряжённой телеге чужое добро. Грабители — вот кто они! Неужто сопротивленцы?

Напрочь позабыв об опасности, Шарпворд догнал своего конвоира:

— Вы ведь из Пера, не так ли?

— Не твоё дело!

— Послушайте, я известный газетчик и знаком с одним из ваших командиров. Могу ли я поговорить с Севиром или с господином Ма…

— С Севиром?! — выродок презрительно расхохотался. — Да Севир нашему вожаку и в подмётки не годится! А теперь двигай к остальным, газетчик, мать твою… Навыдумывают же всяких словечек!

— Но кто же тогда ваш вожак? — разумом Ян понимал, лучше заткнуться и делать, что велено, но некая искра, погасшая с побегом из Регнума, вновь вспыхнула, наполняя внутреннюю пустоту жаждой к жизни, жаждой к борьбе за правду — всем тем, что он так заботливо взращивал и лелеял в себе долгие годы.

Осквернённый бесцеремонно толкнул его в толпу:

— Я сказал, к остальным! Ещё слово, и я вырву тебе язык, газетчик!

Шарпворд угодил аккурат между краснощёким кузнецом и грузной селянкой, которая, свирепо глянув на него, принялась отпихивать и возмущённо голосить, чтобы не распускал руки.

— Прошу прощения, — пролепетал он, спасаясь от ничем не обоснованной дамской ярости, затем, отдышавшись, завертел головой. Дэйв обнаружился неподалёку, о чём-то расспрашивающим соседку, рядом жались друг к другу Мари с детьми. В десятке шагов Ян заметил двух осквернённых, беседующих с Джоном. Ординарий не выглядел напуганным или подавленным, он коротко отвечал сородичам, то и дело с тревогой посматривая на толпу. При виде своих хозяев невредимыми, его лицо смягчилось, и он принялся что-то запальчиво объяснять здоровяку.