В тени регулирования

Несмотря на то, что налоговая реформа дает такие исключительные возможности для изучения проблемы неформальности, все же и здесь остаются некоторые методологические затруднения. Попадание в группу воздействия определяется доходами индивида, которые, в свою очередь, зависят от формальности/неформальности его занятости. В данной работе мы пытаемся учесть это обстоятельство несколькими способами. Во-первых, при определении эффекта реформы мы контролируем изменяющиеся во времени наблюдаемые характеристики, а также постоянные во времени наблюдаемые и ненаблюдаемые характеристики. Во-вторых, мы показываем, что результаты устойчивы по отношению к различным изменениям в способе формирования группы воздействия. В-третьих, мы используем два дореформенных года, чтобы проверить «эффект» от плацебо-реформы (и не находим такого эффекта). В-четвертых, мы используем метод взвешенных разностей-в-разностях (weighted DID), в котором веса зависят от близости доходов индивида к пороговому значению. В результате, наибольший вес имеют те индивиды, чьи доходы ближе всего к пороговому значению, – такие индивиды по разные стороны от порогового значения, скорее всего, не имеют систематических отличий по изменяющимся во времени ненаблюдаемым характеристикам. Наконец, мы оцениваем эффект реформы, используя метод мэтчинга разностей-в-разностях (matching DID

), предложенный в работе Хекмана, Ичимуры и Тодда [Heckman et al., 1997].

Еще одна сложность связана с точностью измерения неформальности на российском рынке труда. Мы используем данные обследования РМЭЗ – НИУ ВШЭ. Они позволяют выделить до трех «мест работы» или доходных занятий индивида: основная работа, вторая работа и приработки. Кроме того, мы опираемся на данные дополнительного модуля обследования, проводившегося в 2009 г. и посвященного неформальности. Эти данные нужны для проверки надежности наших определений неформальной занятости.

Основные результаты работы таковы. С учетом различий в наблюдаемых характеристиках и индивидуальных фиксированных эффектов, среди индивидов, затронутых налоговой реформой, уровень неформальности сократился в среднем на 2,5 % по основному месту работы и на 4 % по неформальным приработкам[105]

. Вероятность попадания в неформальную занятость снизилась и для тех индивидов, которые не имели работы до реформы, но нашли ее после.

Наш анализ опирается на несколько предшествующих работ по налоговой реформе в России[106]

. Используя аналогичную методологию, авторы работ [Ivanova et al., 2005; Gorodnichenko et al., 2009] установили, что реформа имела положительное влияние на собираемость налогов и соблюдение налоговой дисциплины со стороны домашних хозяйств. В другой работе [Duncan, Sabirianova-Peter, 2009] было показано, что реформа привела к небольшому увеличению продолжительности рабочего времени как среди мужчин, так и среди женщин. Как и наше исследование, эти работы хорошо согласуются с выводами современной литературы по налогообложению о том, что реакция на изменения в налоговой системе может идти не только по линии изменений в предложении труда, но и, что не менее важно, с использованием других форм адаптации [Saez et al., forthcoming].

Данная глава также тесно связана с растущей литературой о детерминантах размеров неофициальной экономики. Неофициальная экономика – она также называется теневой, скрытой, подпольной – охватывает все легальное и нелегальное производство рыночных товаров и услуг, которое оказывается неучтенным в официальных расчетах ВВП [Schneider, Enste, 2000]. Хотя подход к определению и порядок измерения неформальной занятости не совпадают с приведенным определением неофициальной экономики, но на практике между этими концепциями обнаруживается много общего, поскольку большая часть неформальной занятости не фиксируется официальной статистикой. Причины возникновения теневой экономики принято связывать с реакцией на чрезмерное вмешательство государства в экономику в форме избыточного регулирования и высоких налогов. Согласно имеющимся свидетельствам, среди посткоммунистических стран поставить под контроль распространение неофициальной экономики удалось лишь тем странам, которые сумели ограничить политическое давление на функционирование экономики (и одновременно повысили качество предоставления ключевых общественных благ, поддерживающих нормальную работу рыночных механизмов) [Johnson et al., 1997; McMillan, Woodruff, 2002].