В тени регулирования

Хотя использование производственного определения для классификации самозанятых и их наемных работников в качестве неформально занятых и является стандартной практикой, полезно убедиться, являются ли они таковыми и в соответствии с легалистским критерием. К сожалению, в РМЭЗ работникам, занятым не на предприятиях, не задается вопрос о том, оформлены ли они официально, поэтому для них использовать легалистский подход невозможно. Однако дополнительный модуль 2009 г. позволяет получить представление о том, в какой мере самозанятые индивиды соблюдают требования трудового законодательства. Уровень соблюдения законодательства довольно низок, так что производственный и легалистский подходы дают примерно одинаковые результаты для этой группы работников. Дополнительные вопросы также подтверждают наличие высокой корреляции между отсутствием официального оформления и другими формами нарушения трудового законодательства.

В принципе, анкета РМЭЗ содержит достаточное число вопросов, чтобы использовать один и тот же подход к определению неформальности на основной и на второй работе. Однако число наблюдений в каждой подгруппе будет слишком маленьким для осмысленного статистического анализа. Например, всего лишь около 40 индивидов в каждом раунде занимались предпринимательской деятельностью на второй работе. Поэтому для второй работы мы выделяем только одну категорию неформально занятых, которая включает работников, не оформленных официально[110], и работников, занятых не на предприятиях.

Наконец, мы рассматриваем также нерегулярные приработки. С точки зрения производственного подхода этот тип занятости целиком может быть отнесен к неформальной занятости. Однако мы все-таки решили использовать дополнительную информацию, которая есть в РМЭЗ о такой деятельности. Неформально занятыми мы будем считать только тех, кто дал отрицательный ответ на вопрос: «Скажите, эта работа была оформлена официально, например, по договору или контракту, лицензии?»[111]

. Почти 90 % приработков не оформляются официальным контрактом.

На рис. П6-1 Приложения показана динамика уровня неформальной занятости для выделенных нами групп в течение рассматриваемого периода. Этот рисунок также дает предварительное представление о возможных последствиях налоговой реформы. Во-первых, на основной работе доля предпринимателей – формальных и неформальных – оставалась стабильной на отметке около 4,5 %. Во-вторых, среди работающих по найму неформальность росла в течение всего периода и к его концу достигла двузначных значений. Внимательное изучение этих временных рядов указывает на то, что налоговая реформа могла привести к сокращению темпов роста неформальной занятости в краткосрочном периоде. Однако в долгосрочном периоде эффект не очевиден. В-третьих, доля работников, имеющих вторую работу – формальную или неформальную, – также почти не изменилась за эти 11 лет. Неформальность на второй работе является сравнительно редким явлением. Наконец, заметно сильное негативное влияние реформы на долю работников, имеющих нерегулярные приработки – как формальные, так и неформальные. До реформы именно такие приработки являлись самой распространенной формой неформальной занятости в России.

Однако простые сравнения ситуации «до» и «после» весьма рискованны. На рис. П6-2 представлена динамика реальных часовых заработков работников формального и неформального секторов. Реальные доходы росли на протяжении всего периода, а так как рост экономики подталкивает формализацию, то снижение доли неформальных приработков после 2001 г. могло быть никак не связано с налоговой реформой. Вместе с тем, если для работников важны относительные размеры вознаграждения в формальном и неформальном секторах, то маловероятно, чтобы небольшие изменения в относительных заработках, подобные тем, что показаны на рисунке, могли объяснять столь значительные сдвиги в структуре занятости.

6.3. Описание неформальной занятости в России

Хотя используемое нами рабочее определение неформальности схоже с определениями, ранее уже встречавшимися в литературе[112], оно является достаточно специфическим, с учетом своеобразия анкеты РМЭЗ и небольшого числа работ, посвященных неформальному сектору в современной России. Поэтому опасения относительно правомерности измерения неформальной занятости могут быть вполне оправданны.

Благодаря наличию подробных вопросов как в основной анкете РМЭЗ, так и в дополнительном модуле, мы можем получить более детальное представление о неформальной занятости, которая в нашем определении имеет много схожих черт с ее пониманием в других исследованиях. Мы также показываем, что использование альтернативных определений неформальной занятости, скорее всего, не повлияло бы на получаемые результаты.