В тихом городке у моря

– Объ-яс-нить? – Галина Петровна саркастически рассмеялась. – Ну что ж! Если вы настаиваете!

– По-моему, настаиваете именно вы! – нахмурился он.

– Да. – Теща на минуту задумалась. – Наверное, я не права. Все-таки Алена моя дочь. Но я больше не могу смотреть вам в глаза и делать вид, что все хорошо. Не могу, Иван! Неужели вы так наивны? Неужели вы по-прежнему считаете, что она у подруг? Все ее отлучки по выходным, поездки на дачи, походы в театры с дальнейшей ночевкой у девочек? Эти недельные поездки по пушкинским местам? Эти длинные и непонятные экскурсии? Вы искренне верите в эту чушь? В это откровенное вранье, в этот бред?

– Что вы такое, простите за грубость, несете?

– Несу? Господи, Иван! Ну как вы наивны! Или глупы! Какие подружки, какие экскурсии? Какие ночевки у девочек? Да неужели вы… – Галина Петровна всхлипнула. – Да неужели вам непонятно, что моя дочь вам изменяет?

Иван почувствовал, как у него перехватило дыхание и остановилось сердце – да, да, остановилось, – перестало биться, словно его вынули из его груди и положили рядом. Он стал манекеном, картонной куклой со звенящей пустотой внутри.

– Что вы такое… – задохнулся он. – О чем вы, о чем? Как вы… можете?

– А вы? Как вы можете? Или вам просто удобно?

– Удобно? – переспросил он. – Что именно мне удобно?

Иван не мог прикурить сигарету – руки ходили ходуном. Не мог встать – не слушались ноги. Он слышал голос Галины Петровны глухо и отдаленно, словно уши были набиты ватой. А она продолжала:

– История давняя, столетняя. Он Аленин преподаватель. Много старше ее, тридцать лет разницы. Конечно, семейный. Морочит ей голову тысячу лет. Два аборта – два аборта от него, слышите? После одного она еле выжила. Нет, когда вы познакомились, они расстались, это я знаю точно. Она и вправду хотела развязки – очень страдала. Но ненадолго. Когда Илюше был год, они снова сошлись. Этот мерзавец нашел ее, ну и пошло-поехало. Я, разумеется, пыталась это прекратить. Да сколько раз, не поверите. Даже ходила к его жене. И его умоляла: оставьте мою дочь в покое. Говорила, что у нее семья, прекрасный муж. Ребенок, в конце концов. Он молчал. Просто молчал, и все. Ничего не отвечал, ничего не обещал – как об стену горох! Все впустую, все напрасно. Зато Алена кричала, что любит его, что это судьба и что она никогда от него не уйдет добровольно. Никогда, невзирая на… – Теща замолчала и испуганно посмотрела на него. – Простите, Иван! Да, невзирая на вашу семью, на вас и на Илюшу! – Она подошла к окну и продолжила с прежним пылом: – Да какая разница, что она говорит? Важно другое, что вы думаете по этому поводу. Я долго терпела, долго молчала. Больше нет сил, не могу. Вы должны меня понять. Я хорошо к вам отношусь, я вас уважаю. Да и Илюша – я боюсь за него! Что будет, если вы разойдетесь? Я же предупреждала вас, вы помните? Говорила, чтобы вы подумали, обождали, не торопились. Говорила, что у Алены сложный характер. Но вы меня не послушали. Да и кто слушает советы! А потом… потом я подумала и решила – выйдет она за вас и успокоится. Расстанется с этим гадом и будет счастлива. Все у нее образуется. Я мать, и мне не должно быть дела ни до кого, кроме собственной дочери. Главное, чтобы у нее все сложилось. Иван, я прошу вас! Не обижайтесь! Я не знаю, правильно ли поступила, когда все вам выложила. Но вот сегодня чаша терпения лопнула. Я презираю свою дочь. Это невозможно – не ценить такого прекрасного мужа, такого отца. Поверьте, я столько раз с ней говорила. Умоляла ее одуматься ради Илюши! Но нет, нет. Я стала врагом. Вы считаете, я зря это сделала?

Иван молчал. Язык разбух и, кажется, занял весь рот. Был тяжелым, каменным. Да и потом, что тут сказать, когда в одну минуту перевернулся весь мир? Когда закончилась жизнь?

Он вскочил со стула, бросился к входной двери, по дороге споткнулся о стул, упал, сильно ударил колено, схватил с тумбочки ключи от машины. Услышал голос тещи:

– Иван! Да куда же вы?

Ключ никак не попадал в зажигание. Наконец машина рванула с места. Погода словно рыдала вместе с ним. Дождь барабанил с таким отчаянием, что не справлялись дворники. Куда он едет? А, на дачу! На дачу к этой самой Лоре, подружке жены. Она же сказала, что едет к Лоре! Он приблизительно помнил этот поселок – однажды забирал оттуда Алену. Двадцать километров по выборгской трассе, потом налево, и дальше по проселочной, до кособокого домика сельпо и направо. Или налево? Там сообразит. Небольшой поселок, конечно, без шлагбаума, но с сарайчиком в виде домика охраны. Ну а уж там все спросит – Лора, Лариса. Пианистка, незамужняя и бездетная, высокая блондинка с пышной грудью. Такую невозможно не знать. Город был пустым, и, несмотря на отвратительную погоду, Иван быстро оказался на шоссе и придавил газу.

Последнее, что он помнил, – слепящий, кошмарный свет. Он зажмурил глаза и резко вывернул руль. Сильный удар, скрежет металла, голова ударилась о подголовник, и обожгла резкая боль в шее, в груди и в ноге.

Все. Темнота. Яма.

* * *