В тишине твоих шагов

слаждаясь общением с каждым из обитателей приюта. Мне

почудилось, что я  вернулась в детство. Но другое, альтер-

нативное тому, что довелось пережить. Это придуманное

мной детство было беззаботным, счастливым, спокойным.

Как ребенок я радовалась каждому пушистому хвостику

и каждому мокрому носу, уткнувшемуся в ладонь.

Какие-то из подобранных на улице зверей были общи-

тельными и сразу подбегали к решеткам, чтобы пообщаться

с незнакомцами, другие недоверчиво отпрыгивали, привык-

шие к пинкам и людской жестокости. Но каждый из них

смотрел с надеждой, и всякий хотел обрести дом и любящее

сердце. Никто не желал оставаться взаперти и в одиноче-

стве. И они сообщали об этом без слов, одними своими гла-

зищами, жалобно смотрящими тебе вслед, ловящими каж-

дое движение, уповая о милости.

Сердце больно сжалось.

Я вдруг поняла, почему Лёша не хотел покупать щенка

с родословной от именитого заводчика и нужной для дрес-

сировки породы. Ему хотелось подарить шанс такой же из-

раненной душе, оставшейся без крова и без семьи, залечить

раны, подарить ласку, заботу. Он мечтал о друге, понимаю-

щем без слов. Друге, который примет его таким, какой он

есть, не замечая недостатков.

Дойдя до середины, я присела на колени возле клетки,

казавшейся пустой. Возле стены, в глубине, темнело черное

пятно.

—  Эй, — тихонько позвала я, глядя в дальний угол.

175

Пятно зашевелилось, превратившись в мохнатый черный

комок, и через секунду из этого клубка показались блестящие

черные глаза и такой же черный, как смоль, нос. Щенок не-

охотно привстал и посмотрел на меня сонным взглядом.

Его длинные уши пушились, свисая лопухами, и прикры-

вали добрую половину лица. На груди белело забавное пят-

нышко в форме сердечка, заканчивающееся прямо на живо-

те. Передние лапы его тоже были окрашены в белый цвет,

словно он надел для фасона носки разной длины.

Щенок встал и, потянувшись, сладко зевнул. Дрогнув

всем телом, он взъерошил свою мохнатую шерстку. Я на-

блюдала за ним, не шевелясь, и стараясь не вспугнуть рез-

ким движением, пока не почувствовала слева горячее ды-

хание Тимофеева, подошедшего бесшумно и присевшего

рядом со мной.

Пёсик внешним видом походил на помесь спаниеля.

Сонный и неуклюжий, он выглядел невероятно умилитель-

но. Казалось, его уши весят больше, чем голова. Нетвердым

утиным шагом он направился в нашу сторону. Сделав пару

шажков, щенок остановился, широко расставив передние

лапки, и поднял на нас свои большущие глаза. Они сверкали

как черные бусины в белой окантовке из жемчуга, переме-

щаясь по очереди с меня на Тимофеева и обратно.

Мне казалось, что я видела в них отражение себя, словно

на белом листе бумаги. Видела в них любовь и щемящее чув-

ство добра. Я не встречала прежде глаз мудрее. От взгляда на

них моя душа возносилась на небо от счастья. Можно было

просидеть так час и дольше, просто глядя в них неотрывно.

Повернувшись, я поймала счастливый Лёшкин взгляд.

Сидя рядом на коленях, на холодном кафельном полу, он,

похоже, чувствовал то же самое. Мы, не сговариваясь,

улыбнулись друг другу во весь рот.

—  Да? — спросил он шепотом.

—  Да, — согласилась я, довольно кивая головой.

17

Поколебавшись с полсекунды, я направилась к своей две-

ри, подталкивая вперед племянницу. Девочка шла впереди,

обхватив руками школьную сумку.

176

— Подожди меня здесь, хорошо? — Я указала пальцем

на диван.

—  Саш, а чем здесь так воняет? — Ксюша неприязненно

поморщилась, снимая обувь.

— Твоя тетя устроила утром небольшое файер-шоу из

овсянки.

—  Кажется, что дым не до конца рассеялся, — усмехну-

лась девочка, зашвырнув свою сумку за диван.

— Не обращай внимания, открывай форточку и ставь

чайник. Я быстро! — захлопнув дверь, я решительно напра-

вилась в квартиру напротив.

Немного поиграв со щенком в приюте, мы вынуждены

были его оставить на попечение Алёны. Тимофеев подписал

необходимые документы и выглядел очень счастливым, ког-

да позвонил Артем с сообщением о том, что Усик вышел из

городской администрации до его приезда. Нам не удалось

узнать, к кому именно он приходил.

Несмотря на мои протесты и возражения Артема, было

решено, что Лёша довезет меня до больницы и оставит у бра-

та, а сам отправится сменить Бурцева в слежке за Усиком.

По пути из приюта мы перехватили пару гамбургеров

и чуть не попали в аварию, потому что на протяжении всего

пути Тимофеев взахлёб расписывал достоинства своего бу-

дущего питомца, отвлекаясь лишь на то, чтобы выслушать

глазами моё согласие. Первый раз со времени нашего зна-

комства так оживленно болтал он, а не я.

Выпрыгнув из машины, я пообещала оставаться на связи

и отправилась в больницу. Ксения уже восседала возле кро-

вати своего отца с учебниками. Пока мы делали домашние

задания и ухаживали за Сеней, вернулась мама и велела нам

отправляться домой. Я не стала рассказывать ей о болезни

отца или о своих приключениях. Мама жила надеждой, она

свято верила в то, что её сын скоро поправится. И мне не

хотелось вносить сумятицу в ее относительно пришедшее

в норму эмоциональное состояние.

—  Проходи, — буркнула Ольга и отошла в глубь помещения.

Казалось, ей не было дела до моего визита. Её волосы были