В тишине твоих шагов

— Ты не могла меня хотя бы предупредить о ваших отношениях? Намека было бы достаточно. — Тимофеев поправил замок на кофте и посмотрел на меня с сожалением. — Я говорил про него непозволительные вещи, рассуждал о его профессионализме. Ты слушала и молчала. Я выставил себя в отвратительном свете.

— Прости меня! — я протянула дрожащие руки и коснулась его груди.

С речки подул теплый ветерок, подхвативший подол моего платья. Лёша стоял, облокотившись на парапет, и не мог заставить себя посмотреть на меня.

— Я чувствую себя сейчас дураком. Полнейшим идиотом.

Нежно прикоснувшись к колючей щеке, я повернула его лицо так, чтобы он мог видеть мои губы.

— Я очень виновата. — Мои глаза наполнились слезами. — У меня и в мыслях не было использовать ни одного из вас. Что касается расследования, я была честна с тобой. И это правда. Но между мной и Донских… мы…

— Только давай без подробностей, хорошо? — устало произнес Тимофеев, сжимая кулаки.

— Мне ужасно не хочется этого говорить, но между нами действительно… кое-что было. Не понимаю, как это произошло, но обратно уже не вернуть. И я прошу у тебя прощения за то, что не рассказала раньше о том, что… нас что-то связывало.

Лицо Тимофеева исказила гримаса горького разочарования.

— Мы ошиблись, — устало выдохнул он. — Я ошибся. Нам с тобой не стоило заходить так далеко. И ты вольна жить своей жизнью. Не нужно оправдываться.

Я схватила его за предплечья.

— У меня нет с ним отношений! И не будет.

— Я доведу твое дело до конца, как и обещал, — спокойно ответил он, бережно убирая мои руки. — Насчет этого можешь не переживать. О том, что было… Давай просто забудем. Хорошо?

— Забудем? — переспросила я, чувствуя, как к горлу подкатывает комок.

— Я не держу на тебя обиды. — Тимофеев нахмурился. — Сам виноват.

— Но…

— Всё это было ошибкой, прости.

Я отшатнулась назад. Слова любви уже были готовы сорваться с моего языка. Теперь же я онемела. Сердце встревоженно забилось в груди.

— Да уж, — прошептала я, — стоило спросить раньше, что для тебя значил тот поцелуй.

Мне показалось, что я получила бумерангом по голове. Просила Донских забыть о том, что между нами произошло. Так наивно. И сейчас слышала «забудем» в свой адрес. Расплата настигла меня гораздо быстрее, чем ожидалось. Я почувствовала, как меня пронзают стыд и страх одновременно.

— Сейчас это уже не важно, — с горечью вымолвил он.

— Нет, важно. Я всю ночь не спала, пришла сюда в этом дурацком платье, чтобы сказать тебе о своих чувствах. А ты… Ты ко мне хоть что-нибудь чувствуешь?!

Тимофеев впился в мое лицо глазами, глядя сверху вниз и не моргая. Его взгляд был таким печальным, что у меня заныло в груди.

— Что это было, Лёш? — Я поняла, что срываюсь на крик, и понизила тон. — Мне даже смешно, как я могла себе всё нафантазировать! Вот дура…

Из меня вырвался диковатый, клокочущий смех. Руки задрожали.

— Саш, — усмехнулся он с горечью. — Зачем тебе такой, как я?

— Какой такой? — искренне удивилась я, чувствуя, как слеза стекает по моей щеке.

— Ты знаешь, о чем я. — Он сделал шаг назад, продолжая возвышаться надо мной, словно гора. — Не стоит что-то делать из жалости, потом горько пожалеешь. У тебя есть полноценный мужчина рядом, просто будь счастлива рядом с ним. Я искренне тебе желаю этого, от всего сердца.

— Здорово, — задыхаясь, проговорила я. Мне не хотелось верить своим ушам. — Спасибо. Не думала, что ты такой… слабак.

— Пусть так, — отводя глаза, согласился он.

Я развернулась и, задыхаясь, побрела по набережной в сторону дома. Босоножки тоскливо болтались в руке. Голые ступни царапал неровный асфальт. Не так я себе представляла этот разговор. Так много хотелось сказать, но слова так и не покинули моих губ. Я почувствовала, как слезы каплями стекают с моего подбородка.

Совсем рядом с берегом пролетели две чайки, покружились низко, возле самой воды, и вновь поднялись ввысь, обнимая крыльями облака. Их крик был тревожен, словно прощальная песня. Они летели высоко, растворяясь вдали, как в синей вечности, пока совсем не исчезли из вида.

— Куда ты босиком? — вдруг дрожащим голосом спросил он, догнав меня и развернув к себе. — Я отвезу тебя.

В его глазах стояли слезы.

Мне захотелось погладить его по небритой щеке, но я испугалась снова быть отверженной и замерла. Тимофеев не двигался.

— Не нужно, — покачав головой, сухо ответила я и продолжила движение.

— Брось, не упрямься, — он выдернул босоножки из моих рук.

Вновь оказавшись лицом к лицу, мы завороженно уставились друг на друга. Вокруг стало необычайно тихо.

— Я люблю тебя, — вдруг хрипло произнесла я и бессильно опустила плечи.

Лёша замер, пытаясь переварить услышанное.

Я не ждала ответа. Я просто сказала это. Сама себе не верю.

У меня не было пути назад. А другие пути мне вдруг стали не нужны. Я первый раз сказала то, что чувствовала, не надеясь на взаимность. И неожиданно стало так легко.

Если он уйдет, он будет знать об этом. Если мы никогда не увидимся, я не буду корить себя за то, что промолчала. Если даже он ничего не чувствует и я себе всё придумала, теперь моё сердце открыто ему.