В тишине твоих шагов

Мне стало так хорошо. Всё мое существо захватило необычное приятное волнение. Никакие слова на свете не казались мне такими правильными, такими прекрасными, как эти.

Тимофеев напрягся всем телом, судорожно ловя воздух, словно забыл, как нужно дышать.

— Нет никаких мужчин, — я стояла неподвижно, видя, как изнутри его раздирают противоречия, — не нужно желать мне с ними счастья. Есть только ты и я. Либо нас нет.

Внезапно налетел ветер, отбросивший мои волосы назад. Я поежилась.

— Тебе это не нужно, поверь, — прошептал он, сжимая губы в тонкую полоску.

— Я прежде не встречала более полноценного человека, чем ты. Доброго, бескорыстного, сильного. А теперь посмотри на меня: я не добилась в своей жизни и половины того, чего добился ты. Не сделала ничего стоящего. Как ты вообще можешь называть себя неполноценным?

— Тебе не раз скажут, что ты взвалила на себя ношу.

— Тебе скажут то же самое, — усмехнулась я.

— Я тебя никогда не услышу. — На его лице отразилась нестерпимая боль. — Со мной тяжело в общении, тяжело в быту, во всём очень и очень тяжело. Разве ты готова к такому?

— Тебе очень повезло, — улыбнулась я, — ведь ты не услышишь, как я храплю.

— Ты храпишь? — испугался Тимофеев.

Мышцы его лица наконец-то расслабились. Хмурые прохожие проходили мимо, совершенно не обращая на нас внимания. Меня начало знобить.

— Но в чем тебе повезло больше, — усмехнулась я, убирая прядь непослушных волос с лица, — так это в том, что ты не услышишь, как я пою. Вот это просто повезло так повезло!

Лёша осторожно улыбнулся и нервно сплел руки в замок.

— Я запрещал себе вступать в отношения.

— Ты целовал меня, — напомнила я, растворяясь в его бездонных глазах.

— До сих пор не могу себе простить, — выдохнул он.

Я сделала шаг и оказалась в нескольких сантиметрах от него. Наши губы почти касались друг друга.

— Тогда не стоило этого делать, — одними губами сказала я.

Его дыхание стало частым и прерывистым.

— Я встретил тебя и… не смог удержаться.

Подняв руку, я коснулась его лица, нежно проводя подушечками пальцев по щеке и губам.

— Просто позволь себе быть счастливым, забыв про всё остальное.

— Разве так бывает? — прошептал он, обволакивая меня своим запахом.

— Наверное, именно так и должно быть.

Тимофеев зажмурился, словно от дикой боли, обнажая ровные зубы. Мне захотелось погладить его по плечу, чтобы утешить.

— Я не знаю, как мне поступить, — выдавил он, задыхаясь, и открыл глаза.

Я убрала руку и отошла назад.

— Иди. Просто иди в противоположную сторону. И если вдруг захочется повернуть обратно, то возвращайся.

Мне удалось улыбнуться. Я готова была его отпустить, чтобы никогда больше не увидеть. Тимофеев просто разрывал меня на части своим взглядом.

— А если я не могу сдвинуться с места?

Я рассмеялась и смахнула слезу.

— Тогда я не знаю, почему ты все еще не поцеловал меня?

Лёша наклонился, и тепло его дыхания коснулось моих губ. Я потянулась навстречу. Прикосновение получилось нежным и осторожным. Голова закружилась от желания, в груди затрепетало.

Настойчиво обхватив рукой за талию, Тимофеев крепко прижал меня к себе и жадно впился губами. Мне показалось, что мы растворились друг в друге. Губы прижимались к губам, пальцы вплетались в волосы, заставляя вскипать кровь.

Я задрожала всем телом, чувствуя, как пьянею от запаха его кожи, мои пальцы вплетались в его волосы, гладили шею. Несчастная кепка полетела на землю вслед за босоножками. Мы утонули в горячих волнах ощущений, не замечая ничего вокруг.

И только свежий ветер, налетев, на мгновение обнял нас и тут же исчез, унося с собой все печали. На душе стало так легко и спокойно, захотелось провести так вечность, держась крепко и не разжимая объятий.

В тишине. Даря друг другу нежные поцелуи и искренне глядя в глаза.

— Тяжело? — спросила я и уткнулась носом в его шею.

— Нет, — заверил Тимофеев, продолжая идти в прежнем темпе.

— Врешь, — усмехнулась я, заглядывая в его глаза.

Лёша остановился и подкинул меня на руках.

— Мне на тебя смотреть или на дорогу? — притворно сердито спросил он. — Ты ведь болтаешь, не замолкая.

— Больше не буду, — рассмеялась я.

Тимофеев нёс меня на руках до самого дома. Я немного переживала за его плечо, но это не мешало мне чувствовать себя самой счастливой. Чего только стоили взгляды прохожих! Школьницы, спешащие на последний звонок, хихикали, женщины в основной своей массе одобрительно улыбались, а попавшийся навстречу сгорбленный дедуля с удочкой даже присвистнул. Что уж говорить обо мне, я в первый раз в жизни удостаивалась такой чести, прежде меня никто на руках не носил.

— Откуда добычу тащишь? — воскликнул Степаныч, отставляя в сторону метлу.

Мы почти подошли к подъезду, когда дворник попался нам на пути, неизменно подтянутый и с причудливыми густыми усами, закрученными в стиле Пуаро. Возле его ног высилась кучка мусора, старательно сметенного со всего двора. Мужчина одобрительно улыбался и явно был настроен поболтать.

Тимофеев осторожно опустил меня на скамейку возле подъезда и сел рядом.

— На реке выудил, — усмехнулся он.

— Русалка… — догадался Степаныч, поворачиваясь ко мне.