В тишине твоих шагов

— Ты, наверное, уже сбился со счета, прикидывая, сколько косяков за мной, начиная со вчерашнего дня! Пожалел, что связался со мной. Мне так стыдно, что хочется убежать прямо сейчас! Позволь мне это сделать!

— Я, наоборот, отметил, жить определенно становится веселее!

— Короче, я переоденусь и вызову такси. Ты мне ничем не обязан, не могу тебя стеснять. Огромное спасибо за заботу! Честно, я чувствую безмерную благодарность за твою помощь и искренне сожалею, что успела доставить тебе массу проблем! Еще раз прости!

— Саш, — его тон был неподдельно дружелюбным, — давай ты успокоишься, я накормлю тебя ужином и заодно расскажу.

— Нет, я, пожалуй, пойду, мне крайне неудобно…

— Давай ты останешься, мне будет приятно угостить тебя ужином. Я приготовлю тебе свиные отбивные с перцем.

— Свиные? — жалобно повторила я, вставая.

— Свиные, — расхохотался Тимофеев, — беги, переодевайся. Хотя, если тебе комфортнее в этом…

Он медленно скользнул взглядом по бесформенному кимоно, опоясывающему мою талию, и рассмеялся вновь. В первый раз на моей памяти он так многозначительно улыбался. И этот взгляд предназначался мне. И в первый раз его слова походили на флирт. В животе затрепетали бабочки.

Я бросилась в ванную комнату, где непослушными руками вмиг натянула на себя предметы одежды. Осмотрев критически свое отражение в зеркале, решила ничего не менять, только облизнула потрескавшиеся губы.

Когда я вышла в гостиную, жалюзи уже были опущены. По телевизору транслировали вечерние новости. На столе были разложены продукты, бережно вымытые и помещенные в различные по размеру глубокие мисочки Тимофеевым. На его груди красовался маленький фартук, едва прикрывавший верх живота.

— Маловат размерчик, — заметила я, присаживаясь за стол.

— Это мамин, — покатился со смеху тот.

— Что-нибудь слышно про Пилькевича? — этот вопрос не давал мне покоя.

— Похоже, что тихо. Мы с тобой прикрыли дверь, уходя. Если его хватятся родные, обнаружение будет неизбежным. — Алексей налил стакан сока и протянул его мне.

— Ясно, — бросила я, закидывая ногу на ногу.

— Я поручил своему человеку следить за Усиком. А Артем наведет справки о его деятельности и попробует проверить алиби. Также было бы хорошо разузнать, чем занимался вчера Арам Пилькевич.

— Я дорого тебе обхожусь.

— Вовсе нет.

— Не обманывай, я все понимаю. Мне никогда не расплатиться с тобой.

— Не думай об этом.

— А мне чем завтра прикажешь заняться? Будут поручения?

— Мы с тобой завтра съездим в офис твоего брата, попробуем выведать что-нибудь интересное у его коллег. Потом можно постараться копнуть прошлое Маши Яковлевой, но тут я пока не решил, с чего мне начать. Должна же быть какая-то связь между ней и твоим братом.

— Есть одна женщина, она работает с Сеней в одном кабинете. Может, она что-то слышала и припомнит, куда тот собирался вечером.

— Замечательно, — Алексей принялся ловкими движениями чистить красные болгарские перцы.

Чудесным образом в его руке оставались только хвостики и внутренности, словно огрызки от яблок. Прижимая дольки перца плотно к доске, он резал их тонкой соломкой. То же он проделал с луком и бросил на сковороду, чтобы обжарить на оливковом масле.

Я молчала, ожидая нового контакта глазами, и любовалась этой кулинарной магией.

Посыпав содержимое сковородки солью, перцем и чайной ложкой сахара, он приступил к его подбрасыванию. Похоже, этот парень знал, что делает. Он щедро полил овощи винным уксусом и продолжил перемешивать. Скатав базилик, Тимофеев умело нарезал его и отправил туда же. Секунд через тридцать выложил все это в глубокую тарелку. Пришла очередь свиных отбивных.

Прежде я считала, что если мужчина выше тебя, то это невероятно сексуально. Зрелище того, как эта мощь возвышается над тобой, действовало чертовски возбуждающе, давало ощущение защищенности. Но картина того, как мужчина готовит для меня пищу, просто разбила вдребезги прежние убеждения.

Когда он солил, а затем перчил свинину, легонько похлопывая, мне хотелось немедля сорвать с себя одежду и отдаться этим сильным рукам. Но, разумеется, пришлось собрать волю в кулак и сдержаться.

Дальнейший процесс обжарки мяса с чесноком и тимьяном гипнотизировал меня почище обнаженного стриптизера, пытающегося своим горячем танцем возбудить к себе интерес публики. Я сидела и завороженно наблюдала за каждым движением, открыв рот и даже не пытаясь скрыть эмоций.

— Дадим свинине немного отдохнуть, — весело произнес он и переложил мясо на тарелку, — она достигла средней прожарки, теперь ей нужно немного полежать здесь.

Осушив стакан сока буквально залпом, я поймала на себе его сосредоточенный взгляд.

— Ты прости меня заранее за то, что я сейчас спрошу. Может, это будет тебе неприятно… Просто я реально никогда не сталкивалась с таким.

— Говори.

— Ты… вообще ничего не слышишь?

— Эм… нет… Только чрезвычайно громкие звуки и со слуховым аппаратом. Это ничтожно, согласись.

— Да уж. Если ты потерял слух во взрослом возрасте, значит, помнишь, какими бывают звуки?

— Да.

— Это хорошо.

— Но я не слышал прежде твоего голоса, и мне остается только представлять, каким бы он был.