В царствование императора Николая Павловича. Том первый (СИ)

— Александр Павлович, вы только не обижайтесь. В России я монарх, чья власть от Бога. И мой долг — когда настанем смертный час, передать державу, Всевышнем мне доверенную, моему наследнику в полной целости и сохранности, в порядке и в благоденствии…

— Я понимаю вас, Николай Павлович, — тихо ответил Шумилин, — но, к сожалению, в нашей истории все произошло как раз наоборот. Вы скончались в момент, когда враг вторгся в пределы России, войска наши терпели поражение, а недоброжелатели державы торжествовали…

— Когда это произошло? — угрюмо спросил Николай.

— Император Всероссийский Николай I скончался в нашей истории 2 марта 1855 года от пневмонии на своей походной кровати в своем Малом кабинете в Зимнем дворце, — спокойно, безо всяких эмоций, словно читая статью в энциклопедии, ответил Шумилин.

— Через четырнадцать с лишним лет… — тихо сказал Николай, — потом перекрестился, и внимательно посмотрел на Александра. — А что значат ваши слова о вражеском вторжении и торжестве неприятеля.

— К тому времени уже больше года шла война, получившая позднее название Крымской. Объединенные силы Англии, Франции, Турции и Сардинского королевства осадили Севастополь, и нанесли несколько поражений русским войскам, которые пытались придти ему на выручку.

А недруги наши — это в первую очередь Австрия, которая незадолго от этого была спасена вами, Николай Павлович, от развала. За это сия держава отплатит России и вам лично черной неблагодарностью, вступив сначала в союз с Англией и Францией, а потом, предъявить нам ультиматум, потребовав уступить Австрии часть Бессарабии. В случае непринятия ультиматума император Франц — Иосиф, которого вы называли своим сыном, пригрозил России войною…

— Вот как, — растерянно произнес Николай, — значит, все в Европе были против нас…

— Почти все, — ответил Шумилин, — лишь прусский король Фридрих — Вильгельм IV держался до последнего, но и он, под давлением Англии, Франции и Австрии был вынужден — правда, всего лишь на словах — присоединиться к антироссийской коалиции.

— Ну, а что Севастополь, он выдержал осаду? — с надеждой в голосе спросил Николай.

— Нет, Николай Павлович, — ответил Шумилин, — врагу после нескольких кровопролитных штурмов удалось овладеть его южной частью. Наши войска отошли на Северную сторону.

— Но почему? — с горечью воскликнул Николай, — Почему все так случилось? Неужели русские солдаты были недостаточно храбры, а русские генералы не преисполнены были решимости сражаться за Отечество? Что с лучилось с Россией и ее армией?

— Войска наши сражались храбро, а многие из военачальников честно сложили головы, защищая Севастополь, — ответил Александр. — Вот, например, у моего друга, Виктора Ивановича Сергеева, предок был рядовым Селенгинского пехотного полка. Он отличился во время обороны Севастополя, сумел вывести в офицеры своих детей, и его род вот уже на протяжении полутора веков честно служит Родине, защищая ее от врага.

— Похвально, похвально, — сказал Николай, — но вы ничего не сказали мне про то, что послужило причиной захвата врагом части Севастополя? И почему моя армия, которой я уделял столько внимания, и тратил на нее столько денег, оказалась неспособной отразить вражеское вторжение?

— На это, Николай Павлович, есть много причин. — сказал Шумилин. — Кстати, вы не против выпить еще кофе?

— С большим удовольствием, Александр Павлович, — ответил царь, — а вы пока будете его готовить, подумайте над ответом на мой вопрос. Я понимаю, что ответить на него будет непросто, но я вас не тороплю…

Когда Александр вошел в комнату с кофейником в руках, Николай, поднявшись с мягкого дивана, внимательно разглядывал картины в рамках, висевшие на стенах комнаты.

— Александр Павлович, — спросил он, — а что это за люди, изображенные на этих картинах? Например, вот этот военный — и Николай показал на репродукцию портрета художника Серова, изображавшего императора Александра III, стоявшего подбоченясь с рапортом в руке.

— А это, Николай Павлович, ваш родной внук, император всероссийский Александр III, — ответил Шумилин. — Очень умный и талантливый человек.

— Вот он какой, внук мой, — сказал Николай, с интересом посмотрев еще раз на портрет, — только борода у него, как у мужика. А ростом и статью — весь в меня.

— Да, Николай Павлович, — сказал Александр, поставив перед императором чашку с дымящимся кофе, — жаль только, что поцарствовать ему довелось сравнительно немного.

Но вернемся к вашему правлению. Вы, действительно, задали мне очень трудный вопрос. И ответить на него так сразу будет непросто. Начну с самого болезненной для России проблемы — с крепостной зависимости крестьянства…

— Александр Павлович, — царь укоризненно посмотрел на Шумилина, — если бы вы знали, сколько сил я потратил на то, чтобы как‑то разрешить этот вопрос. Вы правы, крепостная зависимость — наше проклятие. Но нельзя вот так просто освободить крестьян и дать им землю. Что же тогда будет с дворянством, которое является опорой нашего государства?