В тугом узле

— Послушайте, друзья! — обратился я к ребятам немного погодя. — Я думаю, мы вполне обойдемся без торжественных речей и высокопарных заявлений.

— Правильно! Ни к чему они!

— Но я хотел бы задать один вопрос.

— Имеешь право, начальник! Валяй.

— Ну, дядюшка Лазар, не стоит величать меня начальником.

— Ха! Пора бы тебе начать привыкать к этому, коллега Богар.

— Так ответьте мне, друзья, хотите ли вы создать бригаду?

— Хотим ли мы? Так ведь вот она! — старый Фако недоуменно обвел собравшихся глазами. — Что же мы такое, если не бригада?

— Я имею в виду настоящую бригаду.

— Как прикажешь тебя понимать?

— Как слышал. Бригаду социалистического труда, и чтобы она была таковой не только на бумаге.

Яни Шейем ответил от имени остальных:

— Создавай ее, дружище, ты теперь босс, только делай так, родимый, чтобы больно не было.

— Я и говорю, дорогой Яни, что хочу добиться этого на деле, а не на словах. Надо отыскать суть, а не сотрясать воздух словами.

— Я — за. Суть есть суть! И чем толще конверт с сутью в день получки, тем сознательнее работяга.

— Яни, я имею в виду суть самой идеи!

— А идея — прекрасна, родненький ты наш. Кто же спорит. Но жизнь? Я не хочу разочаровывать тебя. Однако разница есть большая!

— Высокие материи, высокие… — ухмыльнулся папаша Таймел. — Но лучше тебе в нее не лезть. Дай сказать бригадиру, как он все это себе представляет.

— Не хочу врать, всего я не знаю. У меня пока есть лишь общие соображения.

Яни Шейем втянул голову в плечи:

— А я, ребятишки, готов лезть на стену, как только услышу, что кто-то собирается осчастливить нас свежими идеями.

Ребята разразились диким гоготом. Их смех отдался у меня в груди настоящей, острой болью. Яни же наслаждался своим успехом. Но, видимо смекнув, что смех — оружие обоюдоострое, внезапно вполне серьезно произнес:

— Ты говоришь, Пишта, что хочешь создать настоящую бригаду? Отлично. Просто прекрасно. Только начинать все нужно не здесь, а там. В конторе. В заводоуправлении. Ведь там нам предписывают, что мы должны делать.

— Это я прекрасно знаю. Только скажи, приятель кто нашу работу будет делать за нас?

— Понимаю, куда ты клонишь. Дескать, мы сами должны создавать бригаду. Но такой идеальной бригады на сплошной идейной платформе не бывает. Это романтика. Я сам романтик, но мы не можем себе позволить забыть о реальной жизни. Будет побольше денег, тогда, бригадир, можно приступать и к реформам.

— Боюсь, мы не понимаем друг друга.

— Отлично понимаем. Но ты все-таки выслушай, мой добрый совет по-дружески: не пытайся экспериментировать на нашей шкуре.

— Это не эксперимент. Я действительно хочу сколотить отличную бригаду.

— Ты? О, господи! Ты просто хочешь на нас практиковаться.

— Ребята, эти вопросы нужно решать не сейчас, не в один момент…

— Верно, шеф!

Я подозревал, что будет тяжело. Наверное, слишком рано было затевать этот разговор и выдвигать такие высокие требования. Разумный совет дал мне Лазар Фако:

— Пишта, здесь не разговоры нужны, а дела.

Но как ни верти, возродить бригаду, создать здоровый коллектив можно только сообща, объединив желания, усилия и здравый смысл.

На следующий день, пока я ходил в контору, бригада ждала моего возвращения. Никто не работал. Стоило кому-то взять в руки инструмент, как тут же раздавалось:

— Спокойно, парень. Вот придет бригадир и скажет, что нам делать.

Так прошла почти вся смена. Ребята ждали указаний. Мне следовало говорить им, какую гайку на какой болт навинчивать и так далее, в том же духе. Словом, не только я испытывал бригаду, она тоже испытывала меня.

После обеда мне объявили, что завтра, в половине одиннадцатого, меня ждет директор. Специально предупредили, чтобы я явился в костюме.

Поначалу я решил, меня вызывают для того, чтобы сказать: «Извините, товарищ Богар, мы ошиблись. Руководить бригадой вам не по плечу…» Правда, для этого человеку вовсе не обязательно облачаться в выходной костюм. Да и директор тут ни при чем, любой начальник мог сообщить мне об этом между делом, прямо в сборочном.

Честно говоря, я бы не огорчился, услышав подобную новость.

Из приемной директора меня отправили в конференц-зал. Там уже болтались человек пять таких же работяг, как я. У меня отлегло от сердца! Затем появилось начальство во главе с самим генеральным директором Мерзой. Увидев среди них дядюшку Лайоша Беренаша, знакомого мне больше других, я хотел было подойти к нему, чтобы узнать, для чего нас собрали, но старика окружили какие-то посторонние люди.

Очень скоро выяснилось, что собрали нас по приятному поводу. Начальство торжественно объявило, что получены ордера на квартиры, построенные с помощью и на средства нашего завода. Затем состоялось вручение ключей. Правда, к ним пока еще не хватало бумаг с печатями.

Только получив ключ, я поверил, что все это происходит наяву и со мной. Хотя в больнице Беренаш действительно давал мне заполнить какие-то анкеты. Но ведь я что-то подобное и прежде писал… Теперь, если бы устроить конкурс, я смело мог бы претендовать на звание самого счастливого слесаря-сборщика Венгрии.