В тугом узле

И все же с этого он больше других имеет. Вообрази себе, приезжает к нам из-за границы какой-нибудь буржуй на переговоры. Надо его отвезти поразвлечься, скажем, поохотиться. Этот господин, разумеется, мечтает подстрелить у нас рекордного размера зверя. Иначе он не расщедрится и не откроет нам кредит. Вот такие делишки мой предок мастер обделывать. Конечно, он себя тоже не забывает, все может устроить, у него к рукам многое прилипает.

— Ты, смотрю, не очень-то любишь своего отца?

— А за что его любить?

— И все-таки не перегибаешь ли ты палку, Шейем?

— Видать, со стороны это и вправду чем-то ненормальным кажется. Ты так и думаешь, малыш, я знаю.

— Я ведь тебя всегда клоуном считал, а на поверку оказалось, у тебя душа болит, ты так глубоко переживаешь.

— Хрена с два переживаю. Я себя прекрасна чувствую здесь. С удовольствием вкалываю вместе с этими разбойниками. Янош Шейем нашел себя и свой образ жизни. Как сейчас принято говорить: я могу здесь самовыразиться.

— Иногда ты так выражаешься, словно тебе основательно отшлифовали мозги где-нибудь в университете.

— У меня антенны в башке отличные, все улавливают, дружище. Да и вообще я все на лету схватываю. И глупость разную, и серьезные вещи. Ведь у человека кругозор должен все время расширяться, не так ли? Между прочим, я всего восемь классов окончил. А потом поступил в пролетарский университет. Начинал на токарном факультете. Шло все не так-то просто, иной раз и затрещины получал. Потом пришлось перестраиваться. Когда я закончил токарный, выяснилось, что я — слесарь-механик. Именно здесь, на этом заводе…

А началось все с того, что в возрасте тринадцати лет отец отправил меня в интернат. Я ему мешал, поскольку он намеревался жениться во второй раз. В этом самом интернате сформировалось окончательно мое мировоззрение. Причем до такой степени, что отец и вовсе от меня отказался, когда пришел срок мне оттуда выходить. Теперь я мешал его карьере. И тут, признаюсь, он имел некоторые основания для опасений.

С работой у меня никогда особых проблем не возникало, даже в годы ученичества. Прошу прощения, в бытность мою учащимся профтехучилища. Когда я всерьез к делу относился. Но должен честно сказать, что случалось это с течением времени все реже и реже. Я все чаще прогуливал, манкировал, бездельничал. Там у нас девочки тоже работали, так я больше за ними приударял. В этом деле я преуспевал без всякого профтехучилища. Но иной раз, когда выдавалось несколько минут, я наблюдал за рабочим или мастером-наставником и все-таки кое-чему научился. Словом, натягивали мне троечку с минусом и тащили из одного класса в другой, чертыхаясь в мой адрес.