В устье ручья Скалистого (Часть 1)

- Да ты здесь ни при чем, - Соболь потрепал левой рукой собаку. - Сам я дурак, подставился не вовремя.

Лайка, обрадованная тем, что с ней разговаривает хозяин, увлеченно замахала хвостом.

- Ну, ладно, давай собираться, - проговорил Соболь и опираясь на ствол лиственницы с трудом поднялся на ноги. - Кушать и отдыхать будем потом, когда доберемся до места.

С этими словами Соболь сделал шаг в сторону видневшегося неподалеку каменного "столба" и тут же свалился, подавив в себе стон.

- Да, Пинточка, с такими темпами мы с тобой куда надо не доберемся, сквозь боль проговорил Соболь. - Давай будешь мне помогать.

Он ухватился за шею собаки и направил ее в сторону цели. Лайка протянула его несколько метров и остановилась.

- Все правильно, дорогая, давай дальше.

Помогая себе здоровой рукой, он прополз еще несколько метров и вновь завалился на спину. Отдохнув несколько минут, Соболь вновь двинулся в путь. Более двух часов измученный человек добирался до каменного останца. Еще сорок минут ему понадобилось, чтобы подняться только ему знакомым путем на вершину этой скалы. Здесь Соболь, оказавшись в безопасности, наконец расслабился. Он как бы провалился в небытие. Очнулся Соболь уже под вечер и долго вспоминал, как же он очутился на вершине.

Вершина представляла собой относительно ровный пятачок размером с небольшую комнату. В сторону ручья Скалистого скала обрывалась отвесно вниз. Со стороны большой долины стена была более полога, и непосвященным казалось, что с этой стороны можно легко и доступно подняться наверх. Но это было не так. Перед самой вершиной склон пересекала трехметровая трещина, которая снизу была не видна и которую никак нельзя было обойти.

Про Пинту свою Соболь не переживал, настоящая охотничья собака в тайге от голода не пропадет. Лайка найдет себе пропитание. Это могут быть и мыши полевки, бурундучки, а то и заяц - беляк.

Соболь вновь достал из рюкзачка шприц с лекарством и сделал себе инъекцию. Вскоре сильнодействующий препарат утихомирил боль и снял напряжение с измученного человека, и он уснул.

Темнота, поглотившая весь мир, начала уходить. Стали видны крупные капли дождя, монотонно и неумолимо падающие откуда-то сверху с неба. Они разбивались о скалы на мелкую водяную пыль и оседали у подножия каменного утеса. Впрочем, это решето, в которое кто-то наливал воду, и та проливалась на землю и скалы, трудно было назвать небом.

Соболь проснулся. Более десяти часов сна практически восстановили силы и, несмотря на непрекращающийся дождь, Соболь чувствовал себя относительно здоровым и отдохнувшим. Достав бинокль, Соболь стал пытаться рассмотреть сквозь пелену мокрого снега окрестности Скалистого. Затянутая ненастьем долина была практически неразличима, даже едва просматривался противоположный обрывистый борт ручья. Это было всего в 30-40 метрах от утеса противоположная небольшая наклонная терраса Скалистого смыкалась с отвесной скалой останцем, и на которой устроился Соболь. И вся ширина долины составляла не более пятидесяти метров. Это было единственное естественное сужение долины ручья Скалистого. И только в этом месте можно было полностью контролировать все ущелье. Незамеченным пройти было нельзя. Это место среди людей называлось "закидка" Наверное, потому оно так называлось, что в этом месте Скалистый резко уходил вверх. Вся узкая часть долины была протяженностью около трехсот метров. А перепад высот между нижней частью и верхней, там, где ущелье опять резко расширялось, был свыше пятидесяти метров. Это единственный взлет ущелья и составлял основные трудности для старателей, которые несколько лет назад мыли золото в верхней части Скалистого. Невозможно было доставить горючее для работы бульдозера и дизельной электростанции. Пока запасы золота были приличными, ГСМ доставляли до закидки на тракторах, а потом с трудом на вьючных лошадях перевозили в верхний лагерь.

Соболь лежал на вершине каменного останца и размышлял о том, что же случилось в этих безлюдных, забытых человеком и Богом местах. Дикая первозданная природа севера была по сути своей не воинственная, не опасная для человека, как на первый взгляд казалось кому-то. Особенно пришельцу из города. Опытный таежник в этих местах чувствовал себя комфортно. В этой горной тайге было все, чтобы не пропасть.